— Я подумала, что составлю тебе компанию за ужином, — Жизелла говорит с лёгкой улыбкой, будто не травила и не похищала её несколько дней назад.
— О, значит, мы перешли от заключения к пыткам? — Беатрис бросает на неё взгляд. Перед ней стоит девушка с загорелой кожей, безупречно уложенными светлыми волосами и улыбкой, которую так и хочется стереть с её лица. Но Беатрис сдерживает порыв, вглядываясь глубже — туда, где должна быть та Жизелла, которую она когда-то считала подругой, кузиной, которую любил Паскаль. Убила ли она его и Эмброуза? Беатрис не уверена, но она уже поняла, как опасно недооценивать Жизеллу, и больше не совершит такой ошибки.
Улыбка Джизеллы становится шире.
— Напомнить, у кого из нас привычка подсыпать яд за совместными трапезами?
— В следующий раз я удвою дозу — раз уж прошлой оказалось недостаточно, — Беатрис садится за стол, наблюдая, как Жизелла следует её примеру и наливает им обеим красного вина.
«О, ты могла бы дать мне целую бутылку — всё равно бы не подействовало. Солёная вода редко срабатывает», — сказала Жизелла. Когда Беатрис не ответила, она пожала плечами.
«Твоя мать приказала служанке перебрать твои вещи и заменить все яды».
Беатрис поджала губы.
«Доверять ей — глупо».
Жизелла рассмеялась.
«Уверяю тебя, я не глупа и не доверяю».
«А Паскаль и Эмброуз?» — спросила Беатрис, боясь услышать ответ. «Полагаю, мать велела тебе убить их?»
На мгновение Жизелла замолчала. Она покрутила бокал, уставившись в красное вино, будто пытаясь прочесть в нём судьбу, затем сделала большой глоток.
«Велела», — наконец сказала она, медленно ставя бокал на стол. «А ещё приказала убедиться, что яд, который я велела тебе приготовить, не был смертельным. Она не хотела случайно умереть».
Беатрис моргнула, стараясь скрыть потрясение. Этим ядом она убила Найджелуса, и он сработал как надо.
«Ты играла на обе стороны», — поняла она.
«До тех пор, пока ты не провалила убийство императрицы. У тебя был шанс — и ты им не воспользовалась», — Жизелла холодно улыбнулась. — «Ты перешла в стан проигравших».
«Значит, тут не было ничего личного», — голос Беатрис звенит от ярости. — «Так же, как предательство Паса и меня в первый раз. Неужели ты думаешь, что это снимает с тебя вину? Паскаль и Эмброуз мертвы по твоей руке».
Она ожидала, что обвинение ранит — Жизелла всё же любила кузена, даже если себя и власть любила куда больше. Но та даже не дрогнула. И вдруг в груди Беатрис вспыхнула искра надежды.
«Ты их не убивала», — тихо сказала она.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Жизелла ответила. Наконец, она откинулась на спинку стула.
«Не убивала», — признала она. «И только мы с тобой это знаем. Хотя, полагаю, твоя мать догадалась, когда её люди не нашли их тел в той гостинице, где ожидали».
«Ты не сказала Николо?» — Беатрис снова удивилась.
«Он должен жениться на тебе. Было бы неразумно давать ему повод усомниться в законности брака из-за живого мужа», — Жизелла пожала плечами.
«Тогда зачем говорить мне?»
Жизелла оценивающе посмотрела на неё через бокал и сделала глоток.
«Потому что ты умная девочка», — её голос стал ледяным. «И ты знаешь: если остальной мир — включая моего брата — узнает, что Пас жив, за его голову тут же назначат награду. Уверена, твоя мать уже ищет его. Неужели ты хочешь увеличить число охотников?»
Надежда в Беатрис слегка угасла.
«Конечно, нет», — тихо ответила она.
«Тогда я ожидаю», — Жизелла растягивала слова, — «что ты не устроишь сцен. Выйдешь за Николо без истерик и перестанешь вести себя так, будто быть королевой Селларии — не то, для чего ты рождена и воспитана».
«Твоя мать вырастила тебя, чтобы ты умерла».
Слова Найджелуса пронзили её, словно молния. Именно это, сама того не осознавая, говорила Жизелла. Чтобы спасти Паскаля, Беатрис должна подчиниться планам матери — пожертвовать собой и Селларией. Будь она в настроении для шуток, возможно, её позабавило бы, что Жизелла шантажом заставляет её участвовать в заговоре, который погубит и её, и Николо.
«Хорошо», — после наигранного раздумья сказала Беатрис. На самом деле это была самая лёгкая ложь в её жизни, и угрызений совести она не чувствовала. «Полагаю, это значит, что мне наконец позволят покинуть эти проклятые звёздами покои?»