А может, дело в неизменности этих комнат, мгновенно возвращающей ее в детство. В то время как гардероб, прически и косметические ритуалы матери меняются согласно придворной моде, ее покои остаются застывшими во времени. Синий бархатный диван в гостиной стоит здесь столько, сколько Дафна себя помнит. Стены по-прежнему обиты кремовыми обоями с золотым тиснением. Даже мелкие безделушки — подсвечники, стеклянные фигурки птиц, расписные вазы — кажутся вечными атрибутами интерьера.
Дверь в меньшую из двух столовых приоткрыта, и Дафна замечает движение внутри — наверное, там мать, ведь список тех, кому разрешено находиться в покоях императрицы, крайне короток. Собравшись с духом, она направляется туда, распахивает дверь — и замирает на месте.
Вместо матери ее ждет служанка — молодая женщина лет двадцати с небольшим. Казалось бы, ничего необычного: в таких просторных покоях служанки — обычное дело. Но эта девушка не занята работой. И что важнее — насколько знает Дафна, она вовсе не состоит на службе у императрицы, а работает у короля Варфоломея во Фриве.
На ней нет униформы, лишь простое серое хлопковое платье, а мышино-каштановые волосы собраны в низкий пучок. Ее лицо ничем не примечательно — ни красиво, ни уродливо, просто обыкновенно. Дафна знает, что эта женщина работала в ее доме во Фриве, заправляла постель и гладила платья. Они наверняка виделись ежедневно на протяжении месяцев. Но хотя Дафна всегда славилась умением запоминать имена всех, с кем сталкивалась, имя этой служанки ускользает, словно дым.
Это не случайность, понимает Дафна. Хороший шпион умеет оставаться незамеченным и забытым. А мать нанимает только лучших.
Быстро взяв себя в руки, Дафна озаряет служанку сияющей улыбкой, надеясь, что та не заметит и тени беспокойства.
— О, здравствуйте, — говорит Дафна, решая сделать вид, будто знала личность этой женщины с самого начала или по крайней мере догадывалась. — Удивлена, что мать отозвала вас в Бессемию — неужели во Фриве больше не за чем наблюдать?
В глазах женщины мелькает неуверенность.
— Планы Её Величества не мне обсуждать, Ваше Высочество, — отвечает она. Даже её голос непримечателен — тихий, почти бормотание, без узнаваемого акцента или диалекта.
— Разумеется, — соглашается Дафна. — Полагаю, вы не назвались мне настоящим именем во Фриве, — продолжает она, словно только что об этом задумалась, а вовсе не забыла имя служанки. — Как мне теперь вас называть?
Женщина открывает рот, чтобы ответить, но в этот момент Дафна ощущает чьё-то присутствие за спиной, и аромат роз не оставляет сомнений — на этот раз это мать. Дафна поворачивается к ней с улыбкой.
— Здравствуй, мама. Я как раз знакомилась с твоей шпионкой поближе.
— Умница, не правда ли? — с улыбкой говорит императрица, обращаясь не к Дафне, а к девушке, которая тут же делает реверанс. — Я нашла Адиллу в провинциальном приюте несколько лет назад. Они уже собирались вышвырнуть её на улицу после того, как она в пятый раз пробралась в личный винный шкаф директрисы.
— В шестой, — тихо поправляет Адилла, явно довольная собой. Дафна её понимает — она слишком хорошо помнит, каково это, быть предметом материнской гордости.
— И всего в четырнадцать лет, — продолжает императрица. — Дафна, в твои четырнадцать ты ещё с трудом справлялась с простейшими замками, не так ли? Да и то гремела, как медный таз. Адилла же оставалась незамеченной, даже когда директриса поставила персонал караулить вора.
Дафна понимает, что делает мать, но от этого не становится легче. Она прячет уязвлённое самолюбие за смехом.
— Действительно умница. Хотя я как раз говорила, что удивлена твоему решению вернуть Адиллу из Фрива.
— А чему тут удивляться? — императрица проходит мимо Дафны к небольшому круглому столу, рассчитанному на четверых, но накрытому только на троих. Адилла остаётся, понимает Дафна, следуя за матерью и занимая одно из свободных мест. — Мои дела во Фриве завершены, и я не намерена растрачивать её таланты, оставляя томиться там, где нечего делать, кроме как наблюдать за таянием снега. Уверена, климат Сильванских островов придётся ей по вкусу.
Дафна наливает себе кофе, с опозданием осознав, что мать ждёт реакции на эти слова. Но Сильванские острова мало что для неё значат — разве что точку на карте.
— Не сомневаюсь, — говорит Дафна. Подняв глаза, она замечает, что мать и Адилла внимательно за ней наблюдают. Ищут какой-то знак. Вот только Дафна не понимает, какой именно.