— По сомнительным источникам, принцы Гидеон и Рид были замечены на корабле из Фрива, направлявшемся к одному из островов, — произносит мать.
Дафна не теряет улыбки, хотя теперь понимает, что та искала.
— Вполне возможно, — пожимает она плечами. — Как я уже говорила, мне эту информацию не доверили.
Это правда. Насколько ей известно, Гидеон и Рид действительно могут быть на Сильванских островах. Она благодарна Виоли за то, что та не раскрыла их местонахождение, даже если в тот момент это её раздражало.
— Хотя не понимаю, почему ты не отправишь Адиллу в Селларию, — задумчиво говорит Дафна. — Свадьба Беатрис должна была состояться два дня назад, а теперь, когда она королева Селларии, ты наверняка захочешь действовать быстро.
— Всему своё время, — отвечает императрица.
Если она и знает о звездопаде, устроенном Беатрис (а Дафна уверена, что к этому моменту вести уже дошли), то не подаёт виду. Дафна тоже не хочет раскрывать карты и показывать, что осведомлена.
— От нее уже были вести? — Дафна берёт с многоярусного подноса миниатюрный сэндвич. — Она уже знает, что наши планы изменились?
Императрица молчит, но взгляд, которым она обменивается с Адиллой, вызывает у Дафны одновременно раздражение и тревогу. Адилла знает о планах матери больше, чем положено шпиону — больше, чем сама Дафна. Ведь та информация, которой императрица поделилась с ней об отказе от претензий на Фрив и Селларию, была ложью. Но Дафна готова поспорить, что Адилле досталось больше правды.
— Беатрис знает ровно столько, сколько нужно, — наконец отвечает императрица, и как бы между прочим добавляет: — Кстати, я слышала, ты с Байром наведалась вчера в Сестринство.
Дафна закатывает глаза:
— Мать Ипполина настояла. Ты же знаешь, как сложно ей отказать. А церемония благословения брака длилась вечность — она ждала, пока Руки Влюблённых не пройдут над Бессемией, а те появились только после полуночи.
— Мать Ипполина очень чтит традиции, — императрица пожимает плечами, но скепсис в её голосе ощутим. — Чем вы занимались все эти часы в ожидании?
Дафна обдумывает вопрос, понимая, что отрицание или уход от темы только усилят подозрения. Поэтому решает сыграть на них:
— О, мы с Байром бродили по Сестринству — ночью это удивительно красивое место, особенно под звёздами. А сёстры совершали свои ночные ритуалы. Некоторые из них поют просто восхитительно, кстати, да и истории у них занятные.
Императрица клюёт на наживку, и в её глазах вспыхивает интерес.
— Были среди сестёр те, кто показался тебе… особенно интересным? — её тон лёгок, но Дафна знает: теперь она думает о сестре Элоизе. Подозрения сместились с причин визита Дафны на то, что могла ей рассказать бывшая императрица.
Дафна могла бы подставить сестру Элоизу, чтобы отвлечь мать — направить её подозрения и гнев на кого-то другого. Ещё несколько месяцев назад она, возможно, так и поступила бы, посчитав сестру достойной жертвой ради собственной безопасности. Риск, что та раскроет правду о визите, был бы невелик: Элоиза понимала бы, что признание не спасёт её, а лишь навредит матери Ипполине и другим. Да и императрица вряд ли дала бы ей что-то объяснить перед казнью.
"Это было бы так просто."
— О, одна из сестёр действительно поразила меня, — говорит Дафна, нарочито хмурясь, будто пытаясь вспомнить. Она прекрасно чувствует, как нарастает нетерпение матери, и ровно в тот момент, когда та готова сорваться, щёлкает пальцами: — Сестра Джеральдина! — называет она имя молодой послушницы, присутствовавшей накануне. — Кажется, она новичок в Сестринстве, но такая живая, будто глоток свежего воздуха. Честно, мама, мать Ипполина уже стара — может, пора ей удалиться на покой и передать свою повязку новой ученице?
Императрица изучающе смотрит на неё, выискивая малейшие признаки лжи, но Дафна тщательно контролирует каждую мышцу лица. Наконец та вздыхает:
— Мать Ипполина верой и правдой служила Сестринству десятилетиями. Ты просто злишься, что она тебя поучает, но ты не настолько глупа, чтобы позволять гневу управлять собой, Дафна. Императоры, короли и даже принцы могут позволить себе быть рабами эмоций — мы же нет.
Дафна прячет облегчение за недовольной гримасой и покорно опускает глаза:
— Конечно, мама.
Беатрис
Не то чтобы Беатрис была неблагодарна за солдат, которых Жизелла ей одолжила, и она понимает, что с армией за спиной у неё и Дафны больше шансов одолеть их мать. Но пять тысяч человек, естественно, движутся куда медленнее, чем Беатрис в одиночку или даже в компании лишь Паскаля и Эмброуза.