«Признаюсь, я питаю слабость к хорошей трапезе в трактире, господин Керринг», — говорит она. — «А возможность поговорить с местными жителями — это приятное дополнение. Если вам неловко передавать мои пожелания трактирщику, я с радостью сделаю это сама».
Хотя Беатрис сохраняет голос дружелюбным, она замечает проблеск страха в глазах господина Керринга и находит это удовлетворительным. Он делает ещё один резкий поклон и уже поворачивается обратно к кухне, но голос Паскаля его останавливает.
«И зовите меня лорд», — говорит он.
«Простите?» — Керринг оглядывается в замешательстве.
«Ничего страшного», — говорит Паскаль. — «Похоже, мы движемся быстрее сплетен, но я отказался от короны и титула, так что “лорд Паскаль” будет вполне уместно».
Ещё более растерянный, господин Керринг кивает и торопливо уходит на кухню.
Паскаль, должно быть, чувствует взгляд Беатрис, потому что поворачивается к ней и пожимает плечами.
«Что? Ты же сама сказала, что они будут меньше доверять мне — и, соответственно, тебе — из-за прошлых дел с Селларией при правлении моего отца. Поэтому я решил ещё больше дистанцироваться от него. Сперва я хотел попросить называть меня просто Паскаль, но подумал, что это может довести беднягу до сердечного приступа».
Беатрис не уверена, что он ошибается.
Через десять минут Беатрис сидит в кресле, которое трактирщик, несмотря на её протесты, притащил к изголовью пиршественного стола, а Паскаль занимает такое же кресло на другом конце. Первые пятьдесят человек из очереди снаружи уже вошли и расселись за столом, пока жена трактирщика наполняет их бокалы вином, элем или безалкогольным ежевичным сидром, который выбрала сама Беатрис — ей предстоит произнести свою речь несколько раз за вечер, и нужно сохранить ясность ума.
Беатрис обменивается парой минут светской беседы с сидящими рядом — кузнецом и его женой по одну сторону, портнихой и мясником по другую, — прежде чем поднимается и поднимает свой бокал.
«Я благодарна за гостеприимство, которое вы оказали мне и моему мужу сегодня, но, уверена, вам любопытно, почему мы направляемся в Хапантуаль».
Она ощущает внимание всей залы, даже трактирщика, его жены и повара, который выглядывает из кухни, чтобы посмотреть.
По пути сюда она обдумывала, как лучше завоевать доверие горожан, как правильно подать историю, что утаить, а что включить, но в итоге решила говорить правду, даже ту её часть, которая не выставляет её в лучшем свете.
Она рассказывает о воспитании, которое прошли они с сёстрами, о том, как они всегда знали, что выйдут замуж за принцев, которым были обещаны, но эти браки были лишь средством для достижения целей императрицы. Она не упоминает о влечении Паскаля к мужчинам и его отношениях с Эмброузом — это не её история — но говорит о своей магии, о том, как её открытие одновременно восхитило и напугало её. Так близко к границе люди наверняка видели звёздный дождь над Селларией. Должно быть, они гадали, что он значит.
Она рассказывает о Софронии, о том, какой доброй была её сестра, хотя, подозревает, в Бессемии и так все знают о доброте Софронии, даже если никогда ее не встречали. Она говорит и о её храбрости, о том, как Софрония первой осмелилась бросить вызов планам их матери, как её последними словами к Беатрис и Дафне были, что она любит их до самых звёзд. Она даёт людям почувствовать утрату Софронии, боль, которая всё ещё пронзает Беатрис, когда она говорит о ней.
«Моя мать так же ответственна за смерть Софронии, как если бы сама привела в действие гильотину», — говорит Беатрис, следя за тем, чтобы, несмотря на мягкий тон, её ясно услышал каждый из пятидесяти человек за столом. — «И, добившись этого, она обратила своё внимание на Дафну и меня, дойдя до того, что опоила меня и отправила обратно в Селларию, чтобы выдать замуж за нового короля, хотя, как видите, мой муж был всё ещё жив. Вы видели звёздный дождь, который я вызвала над Селларией две ночи назад — чудо, говорят люди, хотя мне трудно видеть что-то чудесное, когда одна сестра мертва, а другая в лапах моей матери в Хапантуале. Вот почему я обратилась за помощью к новоиспечённой королеве Селларии, чтобы спасти принцессу Дафну и заставить мою мать ответить за её преступления. Вместе мы идём в Хапантуаль с армией за спиной и звёздами, освещающими наш путь, чтобы спасти Дафну и всю Вестерию от моей матери»
Беатрис даёт словам осесть в сознании слушателей, хотя подозревает, что, если бы Дафна услышала, как она говорит о ней, словно о беспомощной девице в башне, у неё нашлось бы немало возражений. Но Беатрис знает, что это действенный приём. Она видит, как напряжение пробегает по толпе, как неверие в их глазах сменяется яростью.