Дафна бросает на неё боковой взгляд, пока они петляют по мощёным улицам.
— Я думаю об этом хотя бы раз в день. А обычно — чаще.
— Я начала… не то, чтобы забывать её лицо, но в памяти оно становится размытым, — признаётся Беатрис, и стыд тут же сжимает ей горло. Дафна ненадолго замолкает, пока они пробираются сквозь толпу рабочих, спешащих по домам.
— Я тоже, — наконец говорит она. — Но когда я снова увидела тебя, то вспомнила, что у вас одинаковая улыбка. Не эта, — быстро поправляется она, когда Беатрис тут же демонстрирует зубы. — Настоящая. Та, которая всегда появляется неожиданно даже для тебя самой.
Беатрис перестаёт улыбаться. Возможно, Дафна права — та улыбка была отрепетирована перед зеркалом в детстве и отточена в обществе куртизанок: игривая, невинная, с акцентом на ямочку в левой щеке. Она не уверена, как выглядит её настоящая улыбка, но решает это выяснить.
— А у тебя такие же глаза, — через мгновение говорит Беатрис. — Не только цвет — он у всех нас одинаковый, — но разрез и брови.
Дафна снова ненадолго замолкает, следуя за Беатрис по оживлённым улицам к «Багровому лепестку», где сама никогда не бывала.
— Я говорила с ней, — наконец признаётся она. — Во Фриве, на церемонии для принца Киллиана под северным сиянием. Это их традиция.
— Я слышала о таком, — тихо отвечает Беатрис, где-то в глубине души борясь с ревностью, которую не хочет признавать. Но любопытство побеждает. — Что она сказала?
— Она передала тебе свою любовь, — голос Дафны дрогнул. — И сказала, что теперь мне нужно быть смелой.
— Это убедило тебя насчёт мамы? — в голосе Беатрис пробивается раздражение. Сколько бы она ни скучала по сестре, никто не умел выводить её так, как Дафна. — Не я, не Виоли, не Леопольд…
— Нет. То есть да, но не только. Софи сказала, что я и так знаю правду — глубоко внутри. Что мне нужно набраться смелости, чтобы увидеть её и действовать. Я… боялась того, что будет, если ты говорила правду. Мы построили свою жизнь на лжи, Беатрис. Меня ужасало, что останется, когда она рухнет.
— И что осталось? — спрашивает Беатрис.
Дафна улыбается — и Беатрис понимает, что за шестнадцать лет, проведённых бок о бок, никогда не видела у неё такой улыбки: одновременно мягкой и острой.
— Только когда ложь рассыпалась, я увидела, из чего я на самом деле сделана. Раньше я думала о себе как о яде, который мама выварила и очистила, чтобы использовать как оружие. Но это она отравляет наши сердца, через нас травит всю Вестерию. Я не буду её ядом, Беатрис. Я стану противоядием.
Беатрис бросает на сестру взгляд, отмечая твёрдый овал её подбородка и сталь в серебристых глазах.
— Ты знаешь, что ты пугающая, да? — они подходят к особняку, где расположен «Багровый лепесток.
— Знаю, — бойко отвечает Дафна.
— И я бесконечно рада, что мы на одной стороне, — Беатрис тянется к дверному молотку в форме розы.
— Взаимно, — Дафна внезапно бьёт её по руке.
— Ай! Это за что?!
— Когда ты собиралась рассказать мне, что ты эмпирея? Да ещё и святая, судя по всему! — Дафна злится. — Это было бы полезно знать!
— Ты бы мне поверила? — хмурится Беатрис.
Дафна задумывается.
— Вряд ли. Но это должно сделать победу над мамой куда проще. Тебе не обязательно было ждать меня, знаешь ли. Хотя я бы с удовольствием поучаствовала, но тебе было бы проще просто… — она делает жест в сторону неба.
— Ох, — Беатрис глотает. — Насчёт этого…
Дверь со скрипом открывается, но на пороге появляется не Элодия и не одна из куртизанок, а Виоли — всё ещё в дорожном платье, со следами грязи на щеке. Увидев их, она улыбается, и усталое лицо озаряется облегчением.
— Беатрис нашла тебя, — она втягивает их внутрь и быстро обнимает в прихожей. — Я боялась, что её слишком легко узнают во дворце, но она настояла, что знает его лучше меня.
— Так и есть, — Беатрис морщит нос. — Ты хоть помыться могла, пока меня не было?
— Я не бездельничала! — огрызается Виоли. — Да и согласись, сейчас есть о чём позаботиться помимо этого.
— Я категорически не согласна! — заявляет Беатрис, и Дафна фыркает.
Она забыла, как смеётся Дафна — так редко, как не вяжется с её характером — и этот звук разливается по ней, как тёплая волна.
— Прими ванну, — говорит Дафна Виоли. — Боюсь, мы не сможем сосредоточиться, пока ты этого не сделаешь. Запах весьма... выразительный.
Виоли переводит взгляд между ними, хмурясь.
— Я уже ненавижу иметь дело с вами обеими сразу, — бросает она беззлобно и поворачивается к лестнице. — Их королевские высочества почтили нас визитом и отправили меня в баню! — кричит она вдоль коридора.
— Леопольду тоже не помешает! — раздаётся женский голос в ответ.