Сама Виоли все еще чувствует себя полусонной, ее глаза затуманены, а мысли расплывчаты. Она едва замечает, как Леопольд касается тыльной стороны ее руки, пока он не делает это снова, и она понимает, что это не случайность. Она смотрит на него, приподняв брови, и видит, что он наблюдает за ней с нахмуренным лбом.
— Что такое? — спрашивает она, понизив голос, чтобы Беатрис и Паскаль, идущие чуть впереди, их не услышали. Не то, чтобы она хотела от них что-то скрывать, но привязанность между ней и Леопольдом еще слишком нова, а вмешательство вспыльчивой сестры его покойной жены, вероятно, разрушит то хрупкое, что между ними зарождается. Виоли не хочет этого разрушать. Сама мысль об этом заставляет ее чувствовать себя потерянной.
— За нами следят, — шепчет он в ответ.
Виоли напрягается, сдерживая порыв оглянуться.
— Ты уверен? — спрашивает она, хотя знает ответ, и взгляд, который он на нее бросает, подтверждает это. Он уверен.
— Двое за нами — пока что держат дистанцию.
Виоли испытывает облегчение. Двое — это угроза, с которой легко справиться, если это вообще угроза.
— Может, горожане, начавшие день пораньше? — предполагает она, но Леопольд качает головой.
— Звук их сапог, ритм… они дисциплинированны. Скорее всего военные или стража.
Но с двумя стражниками они вчетвером смогут справиться.
Она ускоряет шаг, чтобы догнать Беатрис и Паскаля. Леопольд идет рядом, и они делятся с ними подозрениями Леопольда. Не успевает Виоли сказать и пары слов, как Беатрис уже тянется к кинжалу на поясе, выхватывая его из ножен. Виоли, Леопольд и Паскаль поспешно достают свое оружие. Звук мечей, выскальзывающих из ножен, разносится по округе— и их больше двух, понимает Виоли, ощущая, как в ней зарождается тошнотворный страх. Леопольд тоже это понимает, и его лицо бледнеет в предрассветном свете.
— Засада, — шипит Беатрис. — Разбегайтесь и бегите — встречаемся в лесу. Вперед.
Виоли не нужно повторять дважды. Она бежит на восток, в узкий переулок, испытывая облегчение, когда Леопольд следует за ней. Он все еще чужак в Хапантуале, но Виоли знает эти улицы так же хорошо, как свое имя.
— Двое побежали туда! — кричит резкий голос, и за ними раздается топот сапог по мостовой.
— Держись рядом, — говорит она Леопольду, резко сворачивая направо из переулка на широкую дорогу — к счастью, пустую, но открытую. Еще один переулок ведет мимо задних входов мясной и пекарни — пекарь отпирает дверь, когда они пробегают мимо, и выкрикивает ругательства, достаточно громкие, чтобы привлечь внимание.
Виоли сворачивает за очередной угол, и мрачная улыбка трогает ее губы, когда она замечает большую деревянную телегу, заваленную пустыми ящиками из-под яблок, припаркованную у одноэтажного дома.
— Давай, — говорит она Леопольду, устремляясь к ней.
— Что ты… — начинает он, но замолкает, когда Виоли убирает меч в ножны и взбирается на телегу, а затем на шаткую кучу ящиков. Встав на самый высокий, она едва дотягивается до карниза крыши дома и подтягивается наверх. Леопольд следует за ней, взбираясь на крышу за секунды до того, как стражники сворачивают в переулок, прогрохотав мимо телеги и даже не подумав взглянуть наверх.
Когда они исчезают, Виоли выдыхает, адреналин в ее крови отступает, уступая место тревоге. Она смотрит на Леопольда.
— Беатрис и Паскаль… — начинает она.
Она видит, как ее собственные страхи отражаются на лице Леопольда, прежде чем он прячет их за натянутой улыбкой. — С ними все будет в порядке, — говорит он.
Ужас, скопившийся в ее животе, продолжает разливаться.
— Они следили за нами, Лео, — говорит она. — Они были готовы. Они знали, где мы. Моя мать…
Он хватает ее руку, крепко сжимая.
— Ви, — говорит он тихо. — Мы не можем вернуться, и ты это знаешь. Они будут нас искать, и ты не поможешь ни своей матери, ни Элодии, ни Эмброузу, если вернешься. Как только сможем, мы вернемся, клянусь, но без армии мы не можем.
Виоли хочет накричать на него, сказать, что ей плевать, что с ней будет, ей просто нужно защитить мать, но она проглатывает эти слова. Она заставляет себя дышать, позволяя холодной руке паники, сжимающей ее сердце, ослабить хватку, чтобы понять, что он прав — сейчас она не может помочь матери. Она оглядывается на черепичные крыши, блестящие в свете восходящего солнца.
— У всех ворот тоже будут стражники, и они будут искать нас, — говорит она ему. — Проверять всех, кто входит или выходит.
— Есть другой путь наружу? — спрашивает он.
Виоли напрягает память, перебирая воспоминания о беготне по Хапантуалю. — Нет, — отвечает она. — Но если мы сможем связаться с войсками…