Клиона бросает на нее непроницаемый взгляд, затем снова смотрит вперед.
— К Беатрис.
Слова одновременно окрыляют и разбивают ей сердце.
—
Дафна чувствует себя оцепеневшей, пока Клиона и стража ведут ее вниз по бесконечным лестничным пролетам. В катакомбы, — осознает она, но это не удивляет. Ей хочется снова заговорить с Клионой, попытаться достучаться до нее, но она сжимает зубы. Стража знает, что делает — они наверняка догадываются, куда ее ведут и зачем. Клиона не передумает у них на глазах. Не может. Но пока они идут, Дафна лихорадочно перебирает в голове, как они до этого дошли, что задумала их мать и как можно выбраться.
Байр знает, что случилось — он найдет помощь, где-нибудь, у кого-нибудь. Но если императрица уже схватила Беатрис, кто остался в их распоряжении? Есть ли еще хоть кто-то? Или это конец? Так она проиграет?
Они подходят к массивной железной двери внизу последней лестницы. Двое стражников по бокам отступают, один распахивает дверь, другой передает Клионе фонарь. Дальше Дафна и Клиона идут в катакомбы одни — тьма поглощает все, кроме узкого круга света вокруг них.
— Дафна? — зовет голос. Беатрис. Сердце сжимается.
— Это я, — отвечает Дафна, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
Беатрис разражается многоязычной бранью, когда они приближаются. В тусклом свете Дафна различает ее, Паскаля и Эмброуза, привязанных к мраморным колоннам. «Никто не ранен», — с облегчением замечает она, но беспомощность от этого не меньше.
— Клиона? — Паскаль хрипит. — Что ты делаешь?
Та не смотрит на него, подталкивая Дафну к колонне рядом с Беатрис и доставая из плаща веревку.
— То, что должна, — холодно бросает она, связывая Дафне руки за спиной.
Дафна поднимает взгляд на бывшую подругу. — Клиона, что бы она тебе ни пообещала, чем бы ни грозила…
— Заткнись, — резко обрывает ее Клиона, и яд в голосе заставляет Дафну вздрогнуть. — Тебе осталось так мало жить — не трать слова на меня.
С этими словами она разворачивается и уходит, унося свет.
Дафна медленно выдыхает.
— Удавка? — шепотом спрашивает она, пробуя пошевелить запястьями.
— К сожалению, — отвечает Беатрис. — Тем же узлом Адилла связала Эмброуза. И, судя по ощущениям, меня и Паскаля.
— Адилла? — Дафна приподнимает бровь. — Надо же, а я удивляюсь, откуда тут столько солнечного света.
— Воодушевляет, да, — соглашается Беатрис. — И мастерски вяжет узлы. В отличие от твоей подруги.
Дафна поворачивает голову к ней.
— Что ты имеешь в виду?
Беатрис понижает голос: — Если сильно дернешь запястьями — и не вывихнешь плечо — можешь выскользнуть.
Дафна нащупывает узел, пытаясь представить его структуру. Беатрис права — если Клиона хотела затянуть удавку, то ошиблась.
— Обычная оплошность для новичка, — замечает Беатрис, но Дафна слышит невысказанный вопрос: Ошибка? Или она сделала это намеренно? Дафна не знает. И не станет строить надежды на чью-то помощь — если она ошибётся, это будет стоить жизни.
— Чего ты ждешь? — шипит Беатрис. — Освобождайся и вытаскивай нас отсюда.
Но Дафна не двигается. В голове мелькают варианты побега, но ни один не кажется верным.
— Где Виоли и Леопольд?
Беатрис смотрит на нее, и даже в темноте видно недоумение. — Когда на нас напали у города, мы разделились. Кажется, они сбежали. Эмброуз сказал, что стража искала их, когда ворвалась в «Багровый лепесток».
— Они пришли через час после того, как мы ушли, — добавляет Эмброуз. — Меня притащили сюда, а женщин куда-то увели.
— Живыми?
— Надеюсь, — он хмурится. — Но я не уверен.
Дафна уверена. Если бы мать хотела казнить куртизанок за помощь, она устроила бы показательную расправу. Раз они живы — значит, это ей зачем-то нужно.
— Дафна, о чем ты думаешь? — Беатрис пристально смотрит на нее.
— О том, что мы хотели встретиться с матерью лицом к лицу, — отвечает Дафна, ослабляя напряжение в узле — пока. — И она любезно предоставила нам шанс.
Беатрис молча изучает ее. — И… это весь план?
Дафна не отвечает сразу. В памяти всплывают слова Клионы, сказанные словно в другой жизни:
«Рано или поздно тебе придется довериться кому-то, Дафна».
Легко сказать. Дафна всегда полагалась только на себя — даже с сестрами чувствовала себя отдельно. Но сейчас она не одна. Они не одни.
Она думает о Байре — представляя, как он крадется из дворца той же дорогой, что и они прошлой ночью, за подмогой. О Виоли — упрямой, как скала, готовой сражаться с императрицей не меньше их. О Леопольде, которого Софрония когда-то назвала храбрым, а Дафна не поняла почему. Но он и правда храбр. И где-то там, готовый биться за них.