Она думает о куртизанках и Сестрах, рискующих жизнями в чужой войне, объединившихся вопреки разным дорогам. Даже о Клионе — о том, как они предавали друг друга, как та, возможно, обманула ее снова…
Но нет.
Где-то в глубине души Дафна знает, кто такая Клиона. И доверяет ей.
— Мать растила нас одиночками, — говорит она Беатрис, и в голосе появляется сталь. — Но мы не одни, Трис. Мой план — довериться этому. И быть готовыми, когда придет время.
Беатрис стискивает зубы.
— Это не план. Это молитва.
— Ты же святая, — парирует Дафна. — Если кто и справится с молитвой — так это ты.
Виоли
Почти час Виоли и Леопольд пробираются по крышам Хапантуаля, прежде чем перед ними вырастает Сестринство — его контрфорсы и шпили вздымаются выше любого здания в городе, кроме самого дворца. Они перебираются с трехэтажного жилого дома на покатую крышу каретного сарая, зажатого между домами, и тут же замирают, пригнувшись за коньком.
У главного входа в Сестринство стоят двое стражников в цветах императрицы. Виоли готова поспорить, что у черного хода их не меньше. Вряд ли они здесь для защиты Сестер. Сначала «Багровый лепесток», теперь это. Императрица знала с самого начала. Позволила Дафне плести заговор, собирать союзников, выжидала, пока не появится Беатрис — и только тогда нанесла удар.
Дафна была приманкой — что Виоли, конечно, никогда не скажет ей в лицо. Если они еще увидятся.
— Что теперь? — шепчет Леопольд.
Виоли обдумывает. Стража смотрит на улицу, а не в их сторону, а окно второго этажа Сестринства достаточно близко — можно пролезть. Вопрос лишь в том, кого они встретят по ту сторону.
— Байр! — внезапно выдыхает Леопольд, и Виоли вздрагивает. Она не понимает, пока не следует за его взглядом и не замечает фривийского принца, притаившегося за каретным сараем. Тот настороженно наблюдает за стражниками, но, услышав свое имя, поднимает глаза и замирает. Виоли манит его к себе. Байр озирается, находит невысокий забор, карабкается по нему на слуховое окно, а оттуда — на крышу.
— Вы что здесь делаете? — шипит он. — Где ваша армия?
— А где твоя жена? — парирует Виоли и тут же прикусывает язык. Байр сжимает челюсть и отворачивается.
Они быстро обмениваются новостями.
— Ты не знаешь, куда увели Дафну?
— Нет. А вы не видели Беатрис?
— Нет, — признает Леопольд.
— Готова поспорить, они в одном месте, — бросает Виоли, бросая взгляд на дворец вдали.
— Без подмоги ломиться туда бесполезно, — говорит Байр. — Я надеялся, Сестры передадут вам весточку — если вы с армиями.
— Похоже, у Сестер свои проблемы, — сухо замечает Виоли.
Она пытается мыслить стратегически. Стража не считает Сестер угрозой, но держать их под контролем все равно будет — значит, собрали в одном помещении. Когда она говорит об этом, в глазах Байра вспыхивает понимание.
— Капелла, — говорит он. — Самое большое помещение. На первом этаже, со стеклянным потолком для наблюдения за звездами.
В голове Виоли рождается план. Она быстро его излагает. Байр и Леопольд смотрят на нее так, будто она сошла с ума. Может, так и есть.
— Если нет идей получше — делаем так, — заявляет она.
Теперь они переглядываются.
— Ладно, — наконец говорит Леопольд. — Хотя, наверное, бесполезно просить тебя не делать ничего безрассудного.
— Точно, — соглашается Виоли. — А теперь подсади меня к окну, пока нас не заметили.
—
Виоли бесшумно, как тень, приземляется на пол в спальне Сестер. Пригнувшись под окном, оглядывается. Пусто, как она и предполагала. Поднимается и сразу направляется к простому деревянному шкафу у двери. Внутри — три аккуратно развешанных монашеских облачения. Не теряя времени, она натягивает темно-синюю тунику поверх платья, повязывает головной убор, скрывающий волосы, и закрепляет накидку. Затем хватает стеклянную вазу с тумбы, поднимает над головой — и разбивает об пол. Вода и цветы разлетаются во все стороны.
Где-то в Сестринстве раздается крик. Виоли торопится «спрятаться» — точнее, сделать вид. Прижимается за шкафом и выдавливает испуганные слезы как раз в тот момент, когда дверь распахивается и в комнату входят тяжелые сапоги.
Стражник хватает ее за руку и грубо поднимает на ноги, игнорируя ее театральный стон «от боли».
— Ты же обыскал эту комнату, Рен! — рычит он второму стражнику, который стоит в дверях, растерянно озираясь.
— Я думал, обыскал, сэр… Они все на одно лицо.