Стражник молчит, но его ледяное выражение трескается, когда меч впивается в плоть.
— Катакомбы! — он вопит. — Императрица приказала отвести их в катакомбы!
Байр ослабляет нажим и переглядывается с Виоли.
— Я была там. Дважды. По приказу императрицы. Они глубоко под землей.
— А значит, Беатрис не сможет обратиться к звездам, даже если доживет до ночи, — замечает Мать Ипполина.
Виоли закрывает глаза. Магия Беатрис должна была стать их последним козырем, но теперь и этот вариант отпал. А единственный путь в катакомбы — через дворец. Вряд ли их туда просто пропустят, особенно если императрица уже объявила тревогу.
В этот момент кто-то кашляет у входа.
В дверях, залитая утренним светом, стоит Аурелия — руки сложены, на плечах горностаевая мантия.
— Ночь не понадобится, — говорит она, и ее бесстрастный взгляд скользит по залу, задерживаясь на Байре.
— Мама? — он растерян.
— Как Беатрис может загадать желание, если не видно звезд? — спрашивает Леопольд.
— Одна звезда всегда видна, — отвечает Аурелия.
— Солнце… — шепчет Мать Ипполина. — Неужели ты предлагаешь…
— Давно предсказано, что однажды звезды погаснут, — говорит Аурелия. — И я уверена: это сделает Беатрис. Солнце — источник их света. Если она загадает желание на него… звезды действительно погаснут.
— И убьют всех нас заодно, — качает головой Виоли.
— Если бы это попыталась сделать другая эмпирея — да, — соглашается Аурелия. — Но магия Беатрис сможет воссоздать свет. Мы погрузимся во тьму на день, может, два. Неприятно, но не смертельно.
— А для Беатрис? — резко спрашивает Виоли.
Аурелия колеблется.
— Возможно. Но точно это знают только звезды.
— Тогда нет, — отрезает Леопольд. — Мы найдем другой способ.
Но Виоли чувствует: другого способа нет. И если она права, то минимум, что они могут сделать — дать Беатрис выбор.
— Катакомбы глубоко под землей, — говорит она. — Как туда доставить солнечный свет?
Байр достает из кармана флакон со звездной пылью.
— Беатрис дала ее Дафне вчера. Это пыль после ее последнего желания — "звездопада ". Она сказала, что она мощнее обычной. Она сработает?
— Думаю, да, — кивает Аурелия. — Но нам нужно точно знать, где они.
— С этим, — шагает вперед одна из Сестер, — я, возможно, смогу помочь.
— Императрица Селин… — тихо говорит Байр Виоли.
Та удивленно смотрит на женщину. Она и не знала, что бывшая императрица еще жива — и уж тем более здесь. Но размышлять некогда. Если кто и знает тайные ходы дворца, так это та, кто когда-то правила им.
— Что вы предлагаете, ваше величество? — спрашивает Виоли.
Дафна
Когда в следующий раз к ним приближается свет фонаря, Дафна узнает мать еще до того, как различает ее лицо — она знает ритм этих шагов, чувствует ее присутствие, словно холодок на коже.
Императрица приходит не одна — по мере приближения Дафна видит Адиллу с одной стороны и Клиону с другой, каждая держит свой фонарь. Дафна всматривается в лицо Клионы, резко очерченное в мерцающем свете, но не находит там никаких намеков на ее истинные намерения. Внутри завязывается узел сомнений. Если она доверится Клионе и ошибется, пострадает не только она. Может ли она рисковать столькими жизнями, полагаясь на Клиону?
— Никакого приветствия для матери, Беатрис? — спрашивает императрица, останавливаясь между ними. Она ставит фонарь на каменный пол.
— Здравствуй, мама, — спокойно отвечает Беатрис, но Дафна слышит страх и гнев под этой маской. Императрица тоже слышит и улыбается.
— Мне жаль, что ты так и не выполнила свой долг в Селларии, дорогая. Ради твоего же блага. Я не хотела этого, но ты не оставила мне выбора.
Беатрис улыбается: — Ты же знаешь меня, мама. Я просто обязана быть трудной. И умереть на земле Селларии было бы совсем не подходяще.
Императрица резко смеется: — Найджелус тебе это рассказал, да? Не стану притворяться удивленной. Для человека с такой силой он был слаб. Но, как видишь, меня не волнуют условия вашей смерти.
Она достает из складок плаща два бархатных мешочка, перевязанных золотым шнуром, и высыпает содержимое — землю — перед Беатрис и Дафной. Теперь Дафна понимает, зачем здесь Клиона, почему мать не убила Паскаля и Эмброуза сразу. Ей нужно, чтобы они сделали то, чего она не может.
— Почему ты не сделала это сразу? — спрашивает Дафна. — Могла нанять убийц, привезти землю и покончить с нами еще младенцами, если хотела.
— Ты действительно думаешь, что я способна на такое? — холодно отвечает императрица. — Я растила вас, обучала, дала вам все лучшее. Шестнадцать лет была матерью. Без меня и моих желаний вы бы никогда не сделали и вдоха. Я дала вам жизнь.