В её тоне — не вопрос, а требование подтверждения. Единственная правдивая деталь в этой лжи, но Беатрис не хочет уступать даже её. Ради Паскаля.
— Нет, не был, — отвечает она сдавленно.
Герцог Белларио кашляет в кулак:
— Простите мою бестактность, ваше высочество, но десяток придворных видели… следы вашей брачной ночи.
Беатрис вспоминает ту утреннюю постановку с Николо — как они мазали простыни клубничным соком, прежде чем ворвался король Чезаре. Тогда она впервые доверилась кому-то, кроме сестёр, и начала дружбу с Паскалем. Теперь это воспоминание сжимает ей сердце.
— Сок клубники, — тихо говорит она. — Наш брак не был завершён. Ни тогда, ни после.
— Если вам нужно было доказательство безумия моего кузена, то вот оно, — Николо кладёт руку на её ладонь. Беатрис изо всех сил сдерживает порыв отдернуть её. Когда-то ей хотелось его внимания — но не такого. Эти слова при всех напоминают скорее мерзкие намёки покойного короля, чем их с Николо осторожные, тайные заигрывания.
— Совершенно верно, — поддерживает герцог Рибель, откидываясь в кресле. Его взгляд тяжёл, но Беатрис не поднимает глаз, сосредоточившись на Жизелле.
— Мать согласилась, но Паскаль узнал о наших планах, — продолжает она, угадывая ход «сказки».
— Да, — кивает Жизелла. — В Бессемии он попал под влияние еретика Найджелуса — предателя при дворе твоей матери!
Это имя заставляет Беатрис замереть. Значит, мать нашла тело Найджелуса… и контактировала с Жизеллой. Она ждёт, что воспоминание о человеке, которого знала всю жизнь — и которого убила, — вызовет угрызения совести. Но они мимолётны.
— Найджелус обещал Паскалю власть над звёздами, чтобы вернуть трон. Ты проследила за ним в лабораторию, пыталась остановить, но началась борьба — и вы оба рухнули с шестого этажа. Звёзды спасли тебя, одарив серебром глаз. Не проклятие, а благословение.
Беатрис пьёт вино, затем улыбается:
— Вряд ли я поверила бы в такое, не переживи это сама. — Её взгляд вдруг оживляется. — Но, дорогая Джиджи, ты забыла о своём подвиге! Я бы ничего не узнала, не пройди ты через сточные канавы, чтобы найти их переписку. Наверное, Паскаль думал, что уничтожил письма, порвав их и бросив в ночной горшок, но тебя не остановила даже эта преграда, верно?
Жизелла краснеет до корней волос. Беатрис сладко улыбается:
— Провозгласим Жизеллу героиней нашего времени! Неутомимой искательницей правды в нечистотах…
— За леди Жизеллу! — резко прерывает Николо, хотя в его глазах мелькает усмешка.
Гости подхватывают тост. До конца обеда Беатрис игнорирует Жизеллу, но чувствует на себе её взгляд и знает: месть не за горами.
—
Когда обед заканчивается, Николо предлагает проводить Беатрис обратно в её покои, и после выходки с Жизеллой девушка решает не искушать судьбу. Когда он протягивает ей руку, она, преодолевая себя, кладёт пальцы на расшитый золотом рукав. Пока они идут по дворцовым коридорам, Беатрис внимательно осматривается, выискивая любую зацепку, которая могла бы привести её к запретной звёздной пыли.
— Свадьба состоится через шесть дней, — голос Николо вырывает её из раздумий. Беатрис понимает, что он уже какое-то время говорит, и пытается вспомнить, о чём именно. Решает рискнуть предположить.
— Ты правда так спешишь на мне жениться? — её голос звучит легко, но взгляд скользит по залу, отмечая слуг с подносами, придворных, о которых у неё есть пустые сплетни… Можно ли извлечь из этого пользу? Вряд ли.
— Да. Потому что ты ищешь путь к бегству, — Николо наклоняется к её уху, понижая голос. — И я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать: рано или поздно ты его найдёшь.
Беатрис замирает, но он мягко подталкивает её вперёд. В Бессемии она успела забыть, насколько проницателен Николо. Даже в первую их встречу, когда она была пьяна на собственной свадьбе с Паскалем, он смотрел на неё так, будто видел её настоящую — будто знал все её тайны.
Он не знает, напоминает она себе. Не может. Но он действительно узнал о ней куда больше, чем до её отъезда из Селларии. А она — нет.
— Какие у тебя договорённости с моей матерью? — спрашивает она. — Что именно она тебе предложила?
Николо искоса смотрит на неё, хмурясь.
— Не понимаю, какое это имеет отношение к тебе.
Беатрис тщательно подбирает слова, стараясь быть максимально правдивой, чтобы убедить его.
— Конечно, я ищу путь к бегству, Нико, — она намеренно использует старое прозвище, и чувствует, как его рука напрягается под её пальцами. Ему нравится, когда она так его называет. — Меня вырвали из рук Паскаля — да, возможно, он был моим мужем лишь формально, но он оставался моим самым верным другом — и привезли сюда, чтобы выдать за тебя, как пешку в шахматной партии, без права голоса. Ты хочешь сказать, что на моём месте не искал бы выхода?