Паскаль и Эмброуз обмениваются взглядами.
«А вы», - неуверенно начинает Леопольд, - «чувствуете себя комфортно при ее использовании?»
Паскаль пожимает плечами, но его щеки темнеют. «Я уже использовал», - говорит он. «Чтобы вытащить Эмброуза и Жизеллу из темницы перед тем, как мы в первый раз бежали из Хапантуаля».
«У нас могут возникнуть неприятности, если нас поймают с ней в Селларии», - говорит Эмброуз.
Неприятности — это еще мягко сказано. Виоли не уверена, что король Николо так же склонен сжигать людей заживо, как король Чезаре, но владение звездной пылью считалось смертельным преступлением еще задолго до рождения прадеда короля Чезаре. И все же...
«Если кто-то начнет вас подозревать настолько, что начнет обыскивать ваши вещи, значит у вас уже достаточно неприятностей и владение звездной пылью будет уже не столь важно», - замечает Леопольд. «Послушайте короля, которому уже приходилось скрываться. Носить с собой звездную пыль будет наименьшей из ваших проблем».
«Кроме того, - добавляет Виоли, - я не вижу способа, с помощью которого вам удастся сбежать из дворца вместе с Беатрис, если вы не будете использовать звездную пыль. А то, что она запрещена законом, - благо: никто не будет готов остановить вас или использовать собственную звездную пыль».
Паскаль медленно кивает. «Вы правы», - говорит он. «И Беатрис будет знать, как ее использовать - как я уже сказал, я использовал ее только один раз, и Беатрис сказала мне, как именно сформулировать мое желание».
«Тебе все же стоит взять пузырек», - предлагает Эмброуз.
Виоли качает головой. «Это не для меня», - говорит она.
«Но ты единственная из нас, кого коснулась звезда», - замечает Эмброуз. «Если тебе по какой-то причине понадобится связаться с Дафной или попытаться связаться с Беатрис, у тебя это получится. Даже если ты сможешь достать звездную пыль в Темарине, она будет не фривийской и не окажет того же эффекта».
Виоли открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его.
«Он прав, - тихо говорит Леопольд, сидя рядом с ней. «У нас у всех одна цель - разорвать власть императрицы над континентом и ее дочерьми. Это поможет, если мы сможем координировать свои действия».
Виоли еще мгновение колеблется, прежде чем кивнуть. «Хорошо», - говорит она. «Если Беатрис не сможет вывезти вас всех из Селларии с двенадцатью флаконами звездной пыли, она не сможет сделать это и с тринадцатью».
Мать Виоли прочищает горло, помешивая суп из пастернака, хотя сама по-прежнему не ест. «Как вариант, - мягко говорит она, - вы все четверо могли бы уплыть куда-нибудь, где императрица не сможет вас найти, а не бросаться навстречу опасности».
Виоли удивленно смотрит на мать, но это удивление быстро сменяется стыдом. В последний раз, когда она уезжала, она сказала матери, что устроилась на работу к герцогине в Темарине - не ложь, но и не полная правда. Ее мать понятия не имела ни о том, как Виоли обучали, ни о том, какой опасности она подвергалась как шпионка. И эта опасность не шла ни в какое сравнение с той, что грозит им с Леопольдом сейчас, когда они возвращаются в страну, где почти все хотят его смерти по той или иной причине.
Она протягивает руку матери и крепко сжимает ее. «Мы не можем этого сделать», - говорит она.
«Я знаю», - отвечает ей мать с грустной улыбкой. «Но я все равно должна была предложить это». Она переводит взгляд с Виоли на Леопольда. «Элодия была резка с тобой раньше, и она слишком горда, чтобы извиниться, но я сделаю это от ее имени».
«Не стоит извиняться, - говорит Леопольд, качая головой. «Я был ужасным королем еще до восстания».
«Ты не был», - говорит Паскаль, его лицо омрачается. «Возможно, я был глупым и наивным королем, но мой отец был ужасным королем, и есть разница между пренебрежением своей ролью и злоупотреблением ею».
Виоли на мгновение растерялась, пока ее мать не вздохнула. «Грасиэлла поделилась с тобой не только картой, как я понимаю».
Теперь Виоли все поняла. Когда Грасиэлла только приехала в «Багровый лепесток», она была пугливой и тихой, но со временем она рассказала подробности о короле Чезаре, о том, что он сделал с ней за закрытыми дверями и что он сделал с другими, пока его двор подбадривал его.
«Я благодарен своим кузенам за его мерть, признаюсь», - тихо говорит Паскаль. «Думаю, Грасиэлла утешилась тем, как он умер, когда я сообщил ей об этом. В конце концов, он умер не быстро и не тихо».
«Николо и Жизелла убили его по своим причинам», - говорит Эмброуз, качая головой. «Это был не какой-то благородный поступок, Пас».
Паскаль не соглашается. «Мне не хочется защищать их за большинство решений, которые они приняли, и я не настолько наивен, чтобы поверить, что они отравили моего отца из чисто бескорыстных побуждений, но я также не верю, что это было чисто прагматичное, корыстное решение. И то, и другое может быть правдой. И Жизелла пощадила наши жизни, если ты забыл».