«Нет», - говорит Эмброуз. «Но одно маленькое милосердие ничего не меняет в грандиозной схеме».
Виоли соглашается с Эмброузом. Может, она и не знакома с Жизеллой лично, но, судя по тому, что она слышала, тех немногих искупительных качеств, которые у нее есть, недостаточно, чтобы сделать ее человеком, достойным сочувствия. Какой-то голос в глубине души Виоли насмехается над этой мыслью - в конце концов, разве то же самое можно было сказать о ней всего несколько месяцев назад? Она отталкивает этот голос, пока не успела послушать его повнимательнее.
«Возможно», - говорит Паскаль, и его голос затихает, когда он отводит глаза от Эмброуза, фокусируясь на столе между ними. Он изучает текстуру дерева и проводит большим пальцем по его извилинам, обдумывая свои следующие слова. «Возможно, всё изменится, если окажется, что есть черта, которую она не переступит, даже ради всей власти в Селларии. Я думаю, что Жизелла и Беатрис похожи гораздо больше, чем каждая из них хочет признать».
Эмброуз слегка улыбается. «Пожалуйста, пообещай мне, что скажешь это Беатрис в лицо, когда мы снова увидимся. Я бы отдал все на свете, чтобы увидеть ее реакцию».
—
На следующий день они уезжают на рассвете. Прощаясь с женщинами «Багрового Лепестка», Виоли едва сдерживает дрожь в голосе. Каждое мгновение даётся с трудом — и когда приходится разжимать объятия с матерью, и когда Элодия, сияя, говорит о своей гордости. Мысль снова исчезнуть, сбежать, терзает её куда сильнее, чем она готова признать. Когда-то она рвалась прочь, мечтая обернуть весь мир вокруг пальца. Теперь желание осталось, но к нему прибавилось понимание — здесь она оставляет не просто место, а родных, любовь, дом. Не свою судьбу, но нечто куда более редкое. Теперь она знает: иметь всё это — удача, о которой иные принцы могут лишь мечтать.
Под стук копыт, покидая шумный Хапантуаль, она всё ещё думает о матери. Когда же они вновь въезжают в чащи Немарийского леса, компания ненадолго останавливается, чтобы попрощаться и пожелать друг другу удачи, прежде чем отправиться каждый своей дорогой: Паскаль и Эмброуз - на юг, в Селларию, а Виоли и Леопольд - на запад, в Темарин.
Беатрис
Этой ночью Беатрис решает наконец улизнуть из роскошных комнат, которые являются ее тюрьмой. До сих пор она не предпринимала никаких попыток, но это не значит, что она их не обдумывала. Они с Николо договорились об условиях, и если все пойдет по плану, то через два дня она станет королевой Селларии, а вскоре после этого начнет войну с матерью, но Жизелла все еще представляет угрозу и является помехой, поэтому Беатрис не бросила поиски звездной пыли, которая могла бы исправить то, что не так с ее магией.
Беатрис нужны варианты, поэтому она следит за тем, как часто меняются смены охранников, кто из них более халатно относится к своим обязанностям, как устроен личный коридор, в котором находятся только ее апартаменты и апартаменты Николо. Сегодня, решает она, вернувшись в свои покои после ужина, звезды сошлись, и она не упустит шанс.
Она желает спокойной ночи своим охранникам - Томозо и Фердинанду, которые сменятся примерно через полчаса, - и велит им никого не впускать, включая горничных. Она так устала, объясняет она, что на ночью будет раздеваться сама.
При упоминании о том, что она раздевается, лица обоих становятся красными, они заикаются и говорят друг другу «спокойной ночи», а Беатрис приходится подавить хихиканье.
Оставшись одна в своей комнате, она срывает с себя вечернее платье и все слои нижних юбок и корсетов, оставляя все это в куче на скамье перед кроватью. Затем она находит собранную по кусочкам униформу горничной - косынку и фартук, снятые горничной после того, как Беатрис настояла на том, чтобы камин горел слишком долго, превратив комнату в настоящую печь; платье, которое она украла, случайно пролив вино на горничную и настояв, чтобы та в качестве извинения переоделась в одно из ее вечно неактуальных дневных платьев; туфли, которые она получила, настояв на том, чтобы горничные снимали свои, прежде чем войти в ее комнату, и незаметно засунув одну пару под диван, когда они отвлеклись. Каждая часть униформы досталась ей от разных горничных, и хотя каждой из них могло показаться странным, что их одежда пропала, они и представить себе не могли, что принцесса может украсть их рабочую форму.
Платье оказалось немного тесновато в плечах, а туфли на размер больше, но Беатрис справляется, и когда смотрит на свое отражение в зеркале, заправляя последние рыжие волосы под косынку, то убеждается, что совсем на себя не похожа. Она жалеет, что у нее нет доступа к краскам и кремам в ее косметическом чемоданчике, чтобы довести иллюзию до совершенства, но, учитывая обстоятельства, и так сойдет.