Но есть другое желание, которое она может загадать, как она понимает.
Оно может не сработать — но всё это отчаянная последняя попытка, и Дафна знает, что даже если она провалится, она никогда не пожалеет, что использовала своё желание так, сделав всё возможное, чтобы спасти сестру.
«Беатрис», — говорит она, кладя браслет с желанием на стол и беря с полки рядом тяжёлую книгу. Она кладёт книгу поверх камня и обеими руками прижимает обложку. — «Я тебя люблю. Встретимся в Бессемии. Мы свергнем маму вместе».
«Дафна, что ты…»
Дафна всем весом надавливает на книгу, чувствуя, как камень крошится под давлением.
«Я желаю, чтобы у Беатрис снова был полный, беспрепятственный доступ к её магии».
Беатрис
«Я желаю, чтобы у Беатрис снова был полный, беспрепятственный доступ к её магии».
Беатрис слышит слова сестры и чувствует, как эхо от них отдается в ее костях, проникая в нее и заглушая все остальное.
Почти.
Жизелла корчится под острием кола, видимо, беспокоясь, что Беатрис сошла с ума и не обращает внимания на острый кусок дерева у ее горла.
Беатрис все равно - она лишь смутно осознает, как ее тело летит к окну, как деревянный кол бьется о деревянный пол, как стул Жизеллы ударяется о пол, когда она откидывается назад, и как деревянный стул разлетается на щепки. Беатрис все это не волнует - она распахивает занавески, которые задернула раньше, и упирается руками в подоконник, глубоко вдыхая вечерний воздух, чувствуя, что до этого момента она тонула, а теперь не может вдохнуть достаточно глубоко.
Должно быть, Жизелла освободила руки, потому что она вынимает кляп и кричит, но Беатрис не оборачивается, даже когда дверь в столовую распахивается и приближаются тяжелые ботинки ее охранников, даже когда они осматривают Жизеллу, все еще наполовину привязанную к сломанному стулу, пустой пузырек из-под звездной пыли и мазок на тыльной стороне руки Беатрис - свидетельство того, что она его использовала.
Беатрис почти ничего не замечает. Она в восторге от света звезд, только что появившихся на темнеющем небе. Она чувствует их свет на своей коже, обволакивающий ее, словно объятия. Она чувствует их магию в своем сердце, обжигающую и распространяющуюся по всему телу, невыносимую и эйфорическую одновременно.
Когда один из охранников настигает ее, обхватывает руками за спину и тащит из комнаты, Беатрис не сопротивляется. Вместо этого она смотрит на звезды, пока не перестает их видеть, и улыбается.
Желание Дафны сработало - она чувствует, как ее магия снова на кончиках пальцев, умоляя использовать ее. И как только она снова окажется под светом звезд, она будет ей потакать, чего бы это ей ни стоило.
—
Стражники связывают Беатрис руки и оставляют ее на диване в гостиной, с недоумением бормоча себе под нос, пока идут освобождать Жизеллу. Они охраняли Беатрис с тех пор, как она вернулась в Селларию; конечно, они понимали, что держат ее в заточении не меньше, чем в безопасности, но она все еще принцесса Бессемии, которая скоро станет королевой Селларии, и поэтому они не знают, что с ней делать - отвести в подземелье? Конечно, нет.
Пока они развязывают Жизеллу, Беатрис удивляется волшебству, которое она все еще чувствует в себе после короткого мгновения, проведенного у окна. Желание Дафны сработало - она точно знает. Но даже пережив то, что она сделала, даже почувствовав, как магия все еще тянет ее в эту комнату без окон, она не может в это поверить.
Беатрис не терпится обнять Дафну и поблагодарить ее - и она это сделает. Как только она покинет этот дворец, она отправится в Бессемию, чтобы найти Дафну.
«Она надежно связана?» - спрашивает Жизелла у стражников, проходя в гостиную и потирая запястья, которые были связаны и теперь натерты и покраснели. Не дожидаясь ответа стражников, Жизелла смотрит на Беатрис прищуренным взглядом.
«Хорошо. Тогда немедленно приведите моего брата».
«Один из нас должен остаться с вами, леди Жизелла», - говорит один из стражников.
«В этом нет необходимости», - холодно отвечает Жизелла. «Идите. Сейчас же».
Они поспешно повинуются ей, торопливо выходят из комнаты и плотно закрывают за собой дверь. Когда они остаются одни, Жизелла поворачивается лицом к Беатрис, и в мягком свете камина место на ее горле, где Беатрис пустила ей кровь, выделяется еще ярче - пунцовое пятно на фоне ее светлой кожи. Беатрис надеется, что останется шрам - что-то, что Жизелла будет помнить о ней.
«Что, - говорит Жизелла сквозь стиснутые зубы, - во имя звезд, это было?»