Терпение, — шепчет он.
Терпение никогда не было её сильной стороной, и сейчас, кажется, не лучшее время учиться, но Беатрис всё же опускает взгляд с небес, озирая часовню, превратившуюся в поле боя. Селларианцы считают меня святой, — мелькает у неё в голове. Святая — не та роль, к которой готовила её мать, но правила этой игры она знает. Выпрямившись во весь рост и расправив плечи, она произносит твёрдым голосом:
— Как смеете вы проливать кровь под светом звёзд?
— Звёзды прокляли Селларию в тот миг, когда самозванец взошёл на трон, — парирует мужчина в первых рядах, и его поддерживают разрозненные возгласы. — Уверен, они лишь порадуются, увидев, как мы исправляем эту ошибку.
«Да, он, конечно, был дерьмовым королем», - отвечает Беатрис, и, несмотря на напряжение в часовне, из невидимого места раздается придушенный смех при слове дерьмо, покинувшем уста святой принцессы. Хорошо, думает Беатрис, чувствуя себя увереннее.
«Думаете, герцог Рибель будет лучше? Я не вижу его среди ваших людей - неужели он слишком труслив, чтобы бороться за свой трон?»
«Беатрис», - предупреждает Николо, но Беатрис снова его игнорирует. Она знает, что насмехаться над Энцо было бы глупо, если бы она планировала остаться в Селларии достаточно долго, чтобы столкнуться с последствиями.
— Ваше Высочество, если вы желали поговорить со мной, стоило лишь попросить, — раздаётся знакомый голос, и Беатрис поднимает взгляд на небольшую галерею справа, высоко над полом часовни.
В полумраке едва различим Энцо, перегнувшийся через перила, а рядом — Жизелла. Даже издалека видно, как та сжимает губы от досады, но Беатрис знает: как бы Жзелла ни притворялась, вид близнеца с лезвием у горла не оставляет её равнодушной.
Беатрис выдавливает безмятежную улыбку.
— Как мило с вашей стороны посетить мою свадьбу, ваша светлость! — кричит она ему. — Жаль только, что вы так старались затмить невесту.
— О, затмить вас невозможно, принцесса, — парирует он. — Особенно в этом платье. Будь обстоятельства иными, я бы назвал нашего короля счастливейшим из мужчин.
Беатрис прекрасно понимает: не будь её кинжал у горла Николо, тот не удержался бы от язвительного ответа.
Она расплывается в улыбке, вкладывая в нее все свое обаяние.
— Какой бы семейной склокой это ни было, Энцо, ко мне это не относится. Все эти недели меня удерживали в Селларии против воли, принуждая к браку, которого я не желала, и толкая к трону, на который я не претендую. Благодарю вас за освобождение, но надеюсь, вы согласитесь, что нам стоит уладить это цивилизованно — пока вся эта резня не испортила то самое платье, которое вы так любезно оценили.
Она надеется, что, ответив на его игривый тон (несмотря на десяток истекающих кровью тел на полу часовни), склонит его к переговорам. Но он лишь сжимает губы.
— Уверена, Николо готов обсудить перемирие? — Она бросает взгляд на коленопрекосненного Николо. Тот колеблется чуть дольше, чем нужно, и в этот момент из толпы раздается крик:
— Звезды падут с небес, прежде чем мы признаем герцога королем!
Голос подхватывает рёв одобрения — от примерно половины присутствующих, судя по всему.
— Лучше он, чем узурпатор на троне сейчас! — орет кто-то другой. — Давайте, принцесса, перережьте ему глотку. Избавьте нас от хлопот.
Новые одобрительные крики. Беатрис сжимает кинжал крепче, осознавая, что, возможно, зашла слишком далеко. Но она — святая, напоминает она себе. Хотя бы в их глазах.
— Звезды уже прокляли Селларию, обрекли вас на века без звездопадов, с королями-безумцами, королями-тиранами, а теперь — с королем-неудачником. — Она качает головой. — Пролить еще каплю крови в этой часовне — значит навлечь новые беды на всех, кто называет эту землю домом.
— Кто сказал? — раздается скептический вопрос.
— Звезды избрали меня своей вестницей, — холодно отвечает она. — Вы осмеливаетесь в этом сомневаться? В их часовне? Под их взором?
Она поднимает глаза к небу — отчасти для театральности, но в основном — чтобы увидеть звезды. Извивающаяся Змея уже появилась в зените. Уместно, учитывая все предательства вокруг. Возможно...
Еще нет, — шепчет тот же голос, и на этот раз в нем чудится Софрония.
— Как скажете, принцесса, — раздается с балкона ледяной голос Энцо. — Селлария привыкла к проклятиям звезд. Мы столетиями выживали и процветали без их благословения. Вы думаете, мы все еще боимся их прогневать? Убейте его — и убедитесь сами. Звезды не благословляют нас, но и не проклинают. Они покинули нас. Как и всегда. И только дети верят в обратное.