Виоли
«Императрица приедет сюда?» — медленно спрашивает Леопольд, переводя взгляд с Виоли на Дафну, и его лоб пересекает морщина.
«Завтра», — подтверждает Дафна. Она меряет шагами гостиную в покоях, которые теперь делит с Байром. Здесь есть две отдельные спальни, кабинеты и столовая — роскошные апартаменты, достойные нового кронпринца и принцессы Фрива. Тяжёлая дубовая мебель обита изысканной парчой, но в строгих фривийских узорах нет и следа Дафны, а Байр, вероятно, считает эту переделку пустой тратой денег. Он выглядит неловко, даже лёжа на бархатной кушетке у камина, его взгляд неотрывно следует за Дафной, которая продолжает ходить туда-сюда.
«И почему же мы не паникуем?» — спрашивает Леопольд. Он стоит у камина, заложив руки за спину, и Виоли знает: он изо всех сил сдерживается, чтобы не начать нервно теребить что-нибудь.
«О, ещё как паникуем», — бормочет Дафна с нервным смешком.
«Но ничего не делаем», — замечает Леопольд. — «Мы не собираемся бежать?»
«Не собираемся», — подтверждает Виоли, повторяя свой недавний разговор с Дафной. — «Императрица Маргаро здесь чужая, а Фрив не любит чужаков. Мы можем использовать это против неё», — заключает она.
«Мы можем использовать это против неё», — поправляет Дафна, указывая на себя и Байра. — «А вы, — она кивает на Виоли и Леопольда, — можете выбить её из равновесия и отправиться на поиски Беатрис».
Виоли подавляет желание закатить глаза. Она знает, что Дафна права: им с Леопольдом действительно стоит покинуть Фрив. Императрица может быть чужой в этой стране, но за её спиной будет свита преданных сторонников, среди которых, как Виоли готова поспорить, найдутся и наёмные убийцы. Чем дольше они с Леопольдом остаются во Фриве, тем большей опасности подвергаются. Но они не единственные под угрозой.
«Она захочет убить и вас тоже», — говорит Виоли, обращаясь к Дафне и Байру. — «Обоих».
«Я справлюсь с матерью», — резко отвечает Дафна.
«Ты уверена?» — парирует Виоли, почти жалея о своих словах, когда Дафна морщится. Но она знает, что права: преданность Дафны только недавно изменилась, и Виоли не уверена, что она не вернётся на сторону императрицы, стоит той лишь слегка проявить к дочери то одобрение, которого Дафна всегда так жаждала. Судя по выражению лица Дафны, она и сама себе не доверяет.
Байр откашливается, прерывая молчание.
«Я не претендую на глубокое знание того, на что способна императрица, но, насколько я понимаю, она не глупа. Было бы глупо начинать осаду Фрива, находясь в его столице, без армии за спиной».
«А мы уверены, что у неё нет армии?» — спрашивает Леопольд. — «Вполне возможно, что она идёт следом, выжидая её сигнала».
«Я обсуждала это с Клионой», — отвечает Дафна. — «Она сейчас говорит с отцом о том, чтобы отправить разведчиков и убедиться, что моя мать и её свита прибыли одни». Она смотрит на Байра. — «Я решила, что это лучше, чем посвящать твоего отца во все детали. Для него нет причин считать мою мать кем-то иным, кроме как гостьей».
Байр качает головой. «Мой отец может быть кем угодно, но он не слеп. И он не стал бы королём Фрива, недооценивая врагов».
«Он стал королём Фрива, потому что могущественная эмпирея сделала из него пешку», — возражает Дафна. — «Кстати, о твоей матери — ты говорил с ней об этом?»
«Моя мать всё ещё не вернулась с озера Олвин», — отвечает Байр. — «Но я добавлю это в длинный список тем, которые мне нужно с ней обсудить».
Виоли предполагает, что во главе этого списка — тот факт, что мать Байра, эмпирея Аурелия, организовала похищение младших братьев Леопольда. А после того, как Дафна и Леопольд их спасли, она дала Клионе указание похитить их снова. С какой целью — похоже, никто не знал.
«Я к тому, — вздохнув, продолжает Дафна, — что твой отец слишком сострадателен, и это зачастую идёт вразрез со здравым смыслом. Я говорю это как человек, который не раз использовал его сострадание против него самого, как и королева Евгения, не говоря уже об отце Клионы, которого Варфоломей считает ближайшим другом, несмотря на то, что тот возглавляет повстанцев, стремящихся его свергнуть».
Байр открывает рот, чтобы возразить, но тут же его закрывает. Виоли видит, что он не может опровергнуть слова Дафны, и Байр, как никто другой, должен это понимать, ведь он сам присоединился к восстанию против собственного отца.
«Хорошо», — говорит Байр. — «Пока оставим моего отца в стороне».
Дафна продолжает мерить комнату шагами, её движения становятся всё более беспокойными.
«И как только Виоли и Леопольд уедут, они смогут поискать Беатрис».