Хотя часть её всё же сомневается: а вдруг Леопольд без раздумий кинется в эту ловушку? Он всегда сначала действует, а потом думает, повинуясь чувствам, а не логике. Она знает, что за эти недели он изменился, но, вспоминая того мальчишку, что был рядом во всех испытаниях, успехах и неудачах, Виоли понимает — в глубине души он всё тот же Леопольд. Тот, что кричал во всё горло, видя, как гильотина опускается на шею Софронии, — хотя знал, что этот крик может его выдать.
Он чувствует слишком сильно, любит слишком безрассудно — и Виоли не смогла бы вытравить это из Леопольда, даже если бы захотела. А она никогда не хотела. Она лишь надеялась, что эти эмоции не затуманят его рассудок. Как король, он должен держать чувства под контролем. Не может позволить привязанности к одному человеку перевесить долг перед страной. Даже если этот человек — она сама.
Виоли резко останавливается посреди улицы, бросаясь назад, и её затылок с силой бьёт барона в нос. Она ждёт выстрела, пули, разрывающей плоть (прижатый к спине пистолет гарантировал бы мгновенную смерть), но выстрела нет. Только хруст ломающегося носа, сдавленное ругательство — и двое солдат хватают её за плечи, заставляя идти дальше.
— Держите её крепче. Мёртвая она нам бесполезна, — резко говорит барон, гнусавя. План заставить его убить её здесь и сейчас провалился, но Виоли всё равно испытывает мрачное удовлетворение — хоть ненадолго, но на опричинила ему боль.
— Ловкий приём, — добавляет он, когда они снова трогаются в путь. — Но ты только подтвердила мои подозрения. Если хотела избавить его от выбора — теперь я точно знаю, как тяжело ему будет его сделать.
Виоли не отвечает. Она смотрит вперёд — на низкую калитку и амбар за ней. Приземистое строение с соломенной крышей кажется заброшенным: ни намёка на вооружённых селян, мятежного короля или бессемианскую стражу. Но по мере приближения в тени амбара проступает силуэт в доспехах с поблёскивающим на лунном свете гербом.
— Обыскать амбар! — рявкает барон. — Далеко они не ушли.
Половина солдат бросается выполнять приказ. Один наклоняется к упавшему стражнику, но, отпуская его запястье после проверки пульса, лишь пожимает плечами — мёртв. Неудивительно: будь стражник жив, Леопольд не оставил бы его здесь. Если внутри нет других тел, Виоли готова поспорить — остальные четверо взяты в заложники.
— Пусто, — докладывает солдат, появляясь в проёме двери. — И девиц след простыл.
«Отлично», - говорит барон, грубо подталкивая Виоли к двум своим солдатам, которые ловят ее, прежде чем она падает на землю. «Свяжите ее вместо них - король Леопольд вернется с минуты на минуту, готов поспорить».
«Никогда не думал, что увижу день, когда ты выиграешь пари, дядя».
Голос Леопольда доносится из-за их спин, сильный и четкий даже на расстоянии. Он стоит по ту сторону ворот, через которые барон и его солдаты проталкивали Виоли, а вокруг него - три десятка деревенских жителей, вооруженных пистолетами, ружьями, мечами и даже кое-каким самодельным домашним оружием - одна женщина, замечает Виоли, держит кочергу. «Хотя, наверное, все бывает в первый раз».
Барон рычит.
«Ты всегда был глупцом, Леопольд, но ты ведь понимаешь, что ты в меньшинстве - мои люди ждут за пределами деревни, и как только я...»
«Твои люди ждали за пределами деревни», - говорит Леопольд, его голос тих, но не менее силен. «Многие из них сдались добровольно, когда поняли, кто я такой, и помогли задержать тех, кто этого не сделал. Так что сейчас мои люди ждут за пределами деревни».
Виоли не видит лица барона, но уверена — он заметно побледнел.
— Как бы то ни было, она у меня, — барон указывает на Виоли.
Леопольд переводит взгляд, их глаза встречаются — и в его взгляде она читает ненужные ей извинения.
— Да, у тебя, — соглашается он. — Если хочешь обсудить обмен заложниками, я могу предложить...
— Какая мне польза от кучки солдат, — перебивает барон, — если, по твоим же словам, я в окружении? Нет, мой ультиматум прост, Леопольд: либо ты сдаёшься, либо она умрёт.
Леопольд на мгновение замирает — не то, чтобы удивлённый (или просто не показывающий этого). Он смотрит на дядю, затем — на Виоли, и его взгляд задерживается.
— Всё в порядке, Лео, — начинает Виоли, но солдат грубо толкает её вперёд. Она падает на колени, и если бы не второй стражник, схвативший её за плечи, она бы рухнула лицом в грязь. Холодное лезвие прижимается к её горлу.