Только когда из второй канистры Гетьман стал доливать воду в радиатор, Мюллер с сарказмом поинтересовался, не взрываются ли пары воды при попадании пули.
– А как же! – весело воскликнул Влад. – И вода взрывается, и консервы. А голова как взрывается от попадания пули, если б вы видели.
– Я видел.
– Тем более. Вы напрасно каску не надели. Попадет пуля в голову – и мозги в разные стороны. А в каске... Дырочка на входе, дырочка на выходе, и все мозги в каске. Удобно ведь. И машину не нужно отмывать. – Влад сел за руль, демонстративно почти бесшумно закрыл дверцу. – И не нужно смотреть на меня, как на врага. Я ведь почти немец.
– Фольксдойч? – немец прищурился, словно увидел что-то неприличное. – Мечтаете вернуться на историческую родину?
– Боже упаси! По крови – чистый украинец, даже больше – козак. Из запорожских. – Мотор завелся с пол-оборота, машина тронулась с места осторожно, словно Влад боялся опрокинуть что-то хрупкое. – Фамилия моя – Гетьман. Это у козаков было звание такое...
– Я знаю.
– Тем более. А вот звание произошло от немецкого «гауптман». Так что...
– Мы будем ползти или ехать?
– Так вам нужно с ветерком? – совершенно искренне удивился Гетьман. – Так чего ж вы сразу не сказали?
Влад надавил на педаль, машина рванулась вперед.
– Цепь у вас на шее классная! – крикнул он. – Золото?
– Золото.
– Граммов двести, небось. У нас такие носят только очень конкретные пацаны. Там, случаем, не гимнаст на цепи?
– Там медальон. Старинный, передается у нас из поколения в поколение.
– Понял, – снова крикнул Влад. – А говорите, человек бывалый. За такую цепуру могут и в Берлине на улице горло перерезать. Вы ведь из Берлина?
– Я из Мюнхена.
– А в Мюнхене, значит, не могут?
Мелкие камни тарахтели по днищу машины, хрустели под колесами. И кричать для поддержания разговора приходилось все громче.
– Могут! – крикнул Мюллер. – Там тоже полно русских и турок.
– Что вы говорите? В такой приличной стране? А в местах, где вы бывали по делам, никто не пытался?
– Пытались. Как там говорят у вас? «Царство им небесное!»
– Вы, кстати, удивительно хорошо заговорили по-русски, герр Мюллер. Что значит – языковое погружение. И, наверное, талант. И спецшкола какая-нибудь. Нет?
Мюллер не ответил.
Машина проскочила поворот, чуть не зацепив скалу левым передним крылом, и остановилась.
Деревня была совсем рядом, метрах в ста.
– Приехали, – сказал Влад. – Отсюда можно и пешком.
– Подождете меня здесь?
– Зачем? Я за вас отвечаю. Ну, и вместо переводчика. – Влад взял с заднего сиденья ранец, надел его, потом передернул затвор автомата. – Переводчики – они разные бывают.
На голову Влад надел бейсболку, тень от козырька скрыла половину его лица.
– Вы бы еще лицо разрисовали, – посоветовал корреспондент. – В Афганистане ваши были попроще, без этих понтов. И посмелее. Помню, мне моджахеды разрешили расстрелять одного сержанта. Так он даже в лицо плюнуть попытался. Но не получилось, во рту у него пересохло.
– Я могу вместо него плюнуть, – предложил бесцветным голосом Гетьман. – И в рыло дать.
– Вы будете делать все, что я скажу, – усмехнулся Мюллер. – Иначе у вас будут проблемы. Или вас даже раньше времени вышвырнут к вам на родину, в нищету. Вам, наверное, было трудно сюда попасть, в командировку?
Влад аккуратно прикрыл дверцу машины. Мюллер дверцей громко хлопнул.
Солнце стояло высоко, камни нагрелись, и воздух над ними дрожал. Марево окутывало всю деревню, смазывая подробности. Белые стены домов дрожали на фоне белых скал.
– И дымом не пахнет, – сказал Влад.
– И что это значит?
– Обед должны готовить, – пояснил Влад. – И собаки уже должны были нас встретить и облаять. Тут такие собаки – ужас. Прошлый раз чуть не порвали ооновца.
Мюллер поправил ремень кофра на плече и решительно направился к крайнему дому.
– Стой! – негромко сказал Влад.
Немец не остановился.
– Стоять!
Немец недовольно оглянулся.
– Мухи, – тихо сказал Влад и указал пальцем.
Мух было много. Черные, крупные, они клубились возле сложенной из плоских камней ограды.
Немец снял крышку с фотообъектива. Гетьман прошел мимо него, осторожно приблизился к ограде.
Черное пятно на камне. Мухи ползали по нему, взлетали, делали круг и снова возвращались.
– Дерьма не видели? – осведомился подошедший корреспондент.
– Это кровь, – тихо сказал Влад. – Часа три-четыре как натекло.
Ветер сюда не залетал – деревня была окружена горами. Зимой он не мог выхолаживать дома, а сейчас, летом, не мог развеять трупный запах.