Девушка неожиданно покраснела и пылко произнесла:
- Не подумайте ничего такого! Я, когда убиралась там, забыла в его комнате ключи от остальных – дурная голова. Решила дождаться, пока он точно уснёт, чтобы зайти и забрать. Слышала, что самый крепкий сон – ближе к четырём утра, вот и решила рискнуть. Ну просто совсем не хотелось с ним столкнуться, а так бы я как мышка – одна нога здесь, другая тоже… Тут.
Девушке явно было стыдно за то, что её застукали, так ещё и пришлось признаться в собственной рассеянности. Но Степанов не винил её, а объяснение счёл если не удачным, то хотя бы более-менее логичным.
- А как Вы поняли, что он умер?
- Я зашла, а он на полу лежит… Ну, думаю, вдруг плохо стало человеку? Он же всё-таки уже не мальчик, а пьёт много. Попробовала его в себя привести – не приходил, а потом я… - Тут она прервалась, глубоко вдохнула и выдохнула, видимо, чтобы успокоиться, - Я поняла, что он не дышит.
Девушка закрыла лицо руками, а потом посмотрела на Алекса:
- Я его не убивала, правда… Меня теперь посадят?
- Ну что Вы, Валерия. За что же Вас садить, если Вы не виноваты? Отдохните, успокойтесь, восстановите силы пока – и продолжайте работать. Но всё же, в ближайшее время не уезжайте из города, мне может потребоваться задать Вам ещё несколько вопросов, не хотелось бы решать их по телефону.
- Хорошо! – Лера закивала, и, кажется, немного успокоилась.
Степанов не мог сказать на все сто процентов, виновата она или нет в смерти Маркова, но не видел смысла пугать девушку своими подозрениями. Поэтому он постарался её ободрить и перевёл тему в другое русло.
- А кто у Вас в городе ездит на мотоцикле? Или, может, авто у кого-то крутое?
Лера задумалась, будто что-то припоминая.
- Машин крутых ни у кого я не видела… Это же событие какое – мужики бы точно хвастаться начали, или обмыть решили… У девок тоже ни у кого нет – большинство и водить-то не умеют. А вот мотоцикл был – у Коли Зубова. Но он уже лет пять как в город переехал, даже на праздники не приезжает. Там мутная какая-то история с родителями у него вышла, разругались в пух и прах. Да что я Вам рассказываю, вы на Комсомольскую сходите, шестой дом – их. Сами спросите.
Степанов записал адрес на всякий случай, думая, что неплохо было бы навестить родителей этого Коли.
- А в городе есть кто-то с химическим образованием? Может, кто-то в автосалоне работал ещё? Или в лаборатории?
Но здесь Лера покачала головой.
- Нет, если бы кто-то в машинах толк знал, тут бы ремонтировали, а так – в большой город едут. На счёт химии не уверена, но с таким образованием в нашу глушь не возвращаются, обычно.
- Ну, и последний на сегодня вопрос – не знаете, кто-нибудь самогон у вас в городе гонит?
- Самогон… Даже не скажу – я не пью сама, и родители тоже не пьют. Вообще слышала, у деда Максима покупали, но точно не знаю, я в эти дела не лезу.
- Ясно. Спасибо за помощь Вам, Валерия! И хорошего вечера.
Лера расцвела, заулыбалась, пожелала хорошего вечера в ответ и даже дала с собой пару домашних шанежек. Голодный с самого утра Степанов тут же откусил от одной и даже застонал – такой вкус был потрясающий у этой выпечки. Вот что значит – домашнее!
Комсомольская улица была заставлена одноэтажными и двухэтажными домами, отличаясь даже на первый взгляд от остальных.
Дом родителей Николая стоял немного в стороне. Крепкое строение было обнесено аккуратным штакетником, а во дворе развешивала белье уставшая женщина в светлом платке, повязанном на манер косынки.
- Здравствуйте, - Степанов подошёл к забору, предполагая, что это и есть мать Николая.
- И тебе не хворать, - женщина развернулась к нему, облокотив тазик на бедро.
- Вы мать Николая Зубова?
- Ну, я. Натворил чего-то Колька мой? – Она прищурилась и упёрла вторую руку в бок, будто сейчас уже готова надавать парню по шее.
- Да нет, чего сразу «натворил». Просто интересуюсь, скажем так.
Далее завязался разговор, в ходе которого Алекс выяснил следующее:
Николай Зубов родился и вырос в городе. Отец надеялся, что он продолжит его дело – станет работать на лесопилке, как и положено «настоящему мужику». Но Коленька был... Страшно сказать! Художником. Отца эта «мазня» не устраивала, хотя матери нравилась – красивые у мальчика картинки выходили. Коля вырос, пришла пора выбирать профессию. И наперекор отцу он поступил в областной вуз, даже на бюджет. Разругался с отцом в пух и прах и уехал. Теперь старший Зубов даже слышать ничего не хочет о мазюкалке, а мать по-тихому созванивается с сыном.