«Я уже готов поверить в причастность духов»,
- Да уж, словно причудилось мне. Спасибо, Виктория! Век Вашу доброту не забуду, - Степанов шутливо поклонился, изображая добродушного паяца, и поспешил на выход из гостиницы, прокручивая в голове последние сведения и пытаясь выстроить полную картину.
Итак, что мы имеем?
Убит Никита Марков, бизнесмен, знакомый мэра. Скорее всего – отравлен метанолом. Мэр жив. (Хорошая это новость или плохая Степанов ещё не определил).
У гостиницы замечена странная фигура, закутанная в платки. В городе и самой гостинице не появлялась.
Марков хотел расширить район лесопилок, сторонников в городе не снискал, кроме, опять же, мэра.
На повестке дня следующие вопросы:
Что пили мэр и покойный?
Кто мог сделать метанол? Кто в городке гонит спирт?
Что скажет упавшая в обморок администратор?
Что горничная делала в номере покойного?
Какое личико у «Гюльчатай»? Но это пока самый зыбкий элемент в расследовании, даже, можно сказать, самый загадочный. Интересно было бы посмотреть записи с камер ещё где-то, чтобы понять, не засветилась ли она там. Отравили Маркова скорее всего во время пьянки. Культурно проводили досуг они дома у мэра. Есть ли там камеры? Возможно…
Беда в том, что стоял джип покойного видеорегистратором к зданию, то есть, снималась всё время стена. Но пока машина заезжала на участок, Степанов успел оценить местоположение машины Карпова – та стояла «мордой» к воротам. И если ему повезло, – а он очень хотел в это верить, - то на машине есть регистратор, который как раз-таки и снимал всех, кто в дом приходил, и всех, кто выходил.
Конечно, если там есть что-то компрометирующее Илью Петровича, он это давно уже стёр. Но в целом запись была важна – посмотреть свежим взглядом, вполне возможно, Степанов заметит что-то, что проглядел Карпов.
Но сначала – визит в больницу к администраторше и допрос горничной. В больнице его встретила полная высокая медсестра и сказала, что администратор сегодня вечером выпишут, а пока она получает порцию целебной капельницы, потому что ей давно пора начать следить за здоровьем. Всё это медсестра говорила таким тоном, что было сразу ясно, насколько она осуждает всех, кто за здоровьем не следит, в общем, и эту конкретную пациентку в частности.
Попасть в палату труда не составило, и, показав подозрительной – во всех смыслах этого слова – женщине удостоверение, Степанов приступил к допросу.
- Видели ли Вы что-то странное тем вечером? Может быть, до этого? За день, два?
- У нас всё странное, - отрезала администраторша – Агафья Викторовна, как выяснилось – Два дня под окнами дух ходит, душу рвёт.
- Дух? – Если бы Алекс не умел держать лицо и делать хорошую мину при плохой игре, его брови были бы где-то на уровне роста волос.
- Да, да, дух, так кричал вчера, всю ночь. Никого на улице не было, а я в окно смотрела. Потом уже не выглядывала – всю ночь молилась, чтобы беда стороной обошла. Дурной постоялец был, хоть и нехорошо о покойных так говорить, ох, и дурной… А вчера вот ничего не было – за ним, видимо, пришёл, да успокоился. Вы спросите у Лерочки – горничной. Она хорошая девочка, слышала тоже ночью как кричал…
Женщина говорила несколько путанно, что выдавало полное душевное смятение. Алексу не нравилась вся эта ситуация, не нравились упорные рассказы про духов, не нравилась гостиница… Много чего не нравилось, на самом деле. Как можно спокойнее, будто с душевнобольной, он продолжал говорить с Агафьей, пытаясь вытащить из неё как можно больше подробностей.
- А что за дух это был?
- Почак. Ходил под окнами, звал его. Видно, нагрешил он тут в прошлый раз…
- Прошлый?
Степанов зацепился за это слово, потому что ни горничная Светлана, ни администратор Виктория не сказали ничего про прошлое пребывание Маркова в городе. Но девушкам было примерно от двадцати до двадцати пяти лет, то есть, если в прошлый раз Никита был в городе давно, то они могли и не знать этого. А вот Агафья Викторовна была старше, соответственно, знала больше.
- Да, да… Я тогда была, конечно же, моложе… Его не было здесь лет двадцать. Я тогда работала горничной, прекрасно запомнила этого невыносимого постояльца, хотя в прошлый раз он был адекватнее. А сейчас, видимо, пришёл его черёд расплачиваться за грехи.