— О, абсолютно! — ответил Брайт с энтузиазмом. Неужто этот психиатр действительно питает достаточный уровень доверия, чтобы отпустить его, Брайта, на свободу? Хм, заманчивая перспектива, но как бы ни хотелось в неё верить, нужно оставаться на чеку, подумал Брайт и несколько остывшим тоном произнёс: — Всё, чего я хочу это вернуться к своей прежней жизни. Я скучаю по преподаванию и университету, по, в конце концов, прогулкам в парках и приятельским беседам. Доктор Ливингстон, моё место в Делавэре. Позвольте мне туда вернуться и поверьте: недоразумений больше я не допущу.
— А что насчёт тех личностей, которые отправили вас в Байберри, профессор? По вашему, они не навредят вам больше?
Взгляд Брайта помрачнел и посерьёзнел.
— Кто бы это ни был, больше я не дам им повода… — туманно сказал Брайт. Всё его лицо явственно говорило о том, что он вспоминает не самый приятный свой опыт.
Ливингстон тоже призадумался, сдвинув к переносице тёмные, густые брови. Какое-то время в кабинете раздавалось только мерное тиканье часов. Доктор внимательно всматривался в пациента, размышляя. Может ли такое быть, что Брайт действительно совершил открытие? Открытие, которое является правдивым. Открытие, которое по каким-то таинственным причинам должно быть засекречено? Открытие, автор которого, сам того не ведая, узнал о слишком многом… Ливингстон припомнил, что о подобных случаях он уже слыхал, пускай сам и не являлся их свидетелем. Доктор ещё раз оглядел досье: в конце концов, нигде ясно не сказано, почему и как Брайт очутился в Байберри — в одном из самых охраняемых госпиталей в Соединённых Штатах. А что если доктор Шервуд в самом деле счёл профессора вменяемым, но выйти на свободу Брайту так и не позволили враги? В таком случае, если Брайт и окажется за пределами госпиталя, его может поджидать — как знать — смертельная опасность? Навряд ли сознавая это, профессор отправится прямиком в Делавэр. Должно быть, он планирует уехать как можно дальше, чтобы всё-таки поведать о своём открытии. Но правдиво ли оно — это открытие? Маловероятно. Но ничего не стоит исключать…
— Доктор Ливингстон, — спокойно, но не без доли напряжения в голосе произнёс Брайт, выведя психиатра из размышлений, — Я понимаю ваши сомнения. Любому врачу, в частности и мне, они знакомы. Но я искреннее хочу вам доказать, что я готов вернуться к прежней жизни. Да, записи в досье — против меня, но прошу вас, прислушайтесь к свой интуиции. К тому, что говорит вам она.
Ливингстон расправил плечи и вздохнул. Он вдумчиво посмотрел в зелёные глаза собеседника.
— Профессор Брайт, я допускаю, что вы говорите мне правду. Важнее всего для меня — истина. Если ваш рассказ правдив, я непременно найду подтверждения этому и выпущу вас. Помочь каждому пациенту вернуться к былой жизни — вот моя главная цель. За свою помощь я требую лишь одного: будьте со мною честны, — Ливингстон был во истину заинтригован истинной историей Брайта, а любопытство — это основной рычаг любого выдающегося разума, — Профессор, настал час поведать мне всё от начала до конца. Как вы здесь очутились?
Брайт отвёл взгляд в сторону — на стену, которую украшала небольшая живописная картина. На ней изображалась маленькая, безмятежная деревня в ночи. Над домами — на синем небосводе виднелись огромные, яркие звёзды2. Звёзды, которые столь же прекрасны, сколь загадочны и не изведаны… Звёзды, которые являют собой лишь одну из бесконечных тайн этой удивительной вселенной. Тайн, которые Брайт возможно был бы в силах разгадать.
Профессор вновь устремил взор на Ливингстона. Тот глядел в ответ пытливо и испытующе. Похоже, думал Брайт, Ливингстон искренне стремиться узнать правду, и если он окажется достаточно отважен для того, чтобы принять её и содействовать её распространению, то в самом деле стоит быть с ним откровенным. Настал час рискнуть.
— Как я уже упоминал, — неспешно начал Брайт, — Я проводил определённые эксперименты. Я начал заниматься этим ещё во времена войны, вскоре после гибели жены и сына. Моя работа не была секретом, коллеги знали о тематике моих исследований. Но поделиться сделанным открытием с научным миром мне, увы, не довелось. То, что я узнал… это сложно описать словами. Мне открылось нечто фантастическое. Я надеялся, что постиг нечто, что не только поспособствует скорейшему завершению войны, но и глобально переменит жизнь каждого из нас, избавит человечество от страданий и болезней… День за днём я продолжал эксперименты. Со временем я вывел методы, которые принесли плоды. То была сенсация. Я должен был поведать о ней миру, но всё о чём я думал — это скорейшее завершение войны.
— Так-так, я понимаю. Как только вы сочли, что потвердеть гипотезу — вам удалось, вы решили поделиться знаниями с теми, кто мог бы их использовать, чтобы повлиять на ход военных действий?
— Верно, — кивнул Брайт, — Не буду называть тех лиц, с которыми я поделился информацией. Признаюсь, это были люди, которым я когда-то доверял. Я совершил ошибку, сделав это в тот раз. Вместо того, чтобы внимать моим словам, они нарекли меня безумцем. И отправили сюда, якобы для моего же блага. Доктор Ливингстон, думаю, вы понимаете, что это означает.