— Эти камни не представляют никакой ценности, таких рисуночков полно, а к Бельтыртуюку еще никто так близко не строился. Вам отказано в статусе заповедника или объекта федерального значения, — вандал выпрямился, оказавшись пузатым мужчиной неопределенного возраста в каске и галстуке. — А если вы попытаетесь препятствовать строительству нового туристического комплекса, я живо укажу налоговой, у кого спросить о законности доходов. Небось ни с одной экскурсии налог не платили?
Коренная жительница республики побелела. Столько лет облагораживать петроглифы, брать символическую плату за возможность поделиться с новыми поколениями историей прошлого, всю жизнь работать сельской учительницей и жить на копеечную пенсию, рассказывать приезжим об интересных местах их родных краев… чтобы получить проблемы с налогами и разрушенный труд всей жизни? Непонятно, чьи слезы застилают обзор: мои или ошарашенной горем женщины.
Образ плывет. Небольшая укрепленная юрта, издалека напоминающая стилизованное шале, внутри обвешана пучками трав. Лекарства — дорогое удовольствие, проще профилактировать болезни тем, что дал лес. Стол с остатками баранины, большой декоративный ловец снов — внучка привезла с Камчатки, смеясь и хвастаясь необычным сувениром. Таким же необычным, как в каждом лотке на любой ярмарке. Малышка еще не знает, что через пару лет таких сувениров здесь будет горстями, а взамен отберут единственное, ради чего стоит жить её бабушке.
— Не разводи сопли, не пропадем. Договорюсь с мужиками, буду экскурсии на водопад катать, кредит возьму на машину, — младший сын не успел жениться, чувствовал ответственность за пожилую мать, которая не справится с хозяйством.
Да где ж ему с кредитом расплатиться? И если сюда нагрянет стройка, то их небольшой домик сомнет бульдозером, как пластиковый стаканчик. Выкупят за гроши, которых едва ли хватит на билеты к старшему сыну и невестке, если те вообще захотят принять родственную обузу.
— Иди обедать, я сыта. Не горячись с кредитом, сначала помолюсь. Даст небо, всё решится.
Сын только скептически хмыкает на чуть тронутую головой мать, живущую своими горами да лесом. Давно бы уже перебрались в цивилизацию, если бы их старушку не тянуло обратно как канатом, будто собаку на привязи. Увы, пожилая экскурсоводша с радостью отправляла сыновей в лучшую жизнь, но сама переезжать отказывалась наотрез — в горах родилась, в них же и умрет.
Дым от костра отгоняет мелкий гнус, активно жаждущий поживиться человечинкой после затяжного ливня. Как бы ни было мокро вокруг, если подойти с умом и уважением, костер распалить легко. Главное — жечь сухостой, позволяя юной траве и листве пробиваться под редкими солнечными лучами.
— Хозяйка лесов, хозяин гор, беда пришла на землю нашу, — горячие слова похожи на исповедь, а не молитву. — Добралась цивилизация до нас, как бы не отмахивались. Сами видите, что творится: рушат, ломают, портят изначальное. Тысячи лет стояли горы, росли леса, а эти… лишь бы стройка и деньги. Что мне делать? Взываю о помощи, великие высшие. Без вас нам с этим нашествием не справиться.
Капли ритуальной крови упали в костер. Атаме с костяной ручкой передавался из поколения в поколение, имел силу держать связь с могущественными духами природы. Главное — не робеть и не бояться боли.
Я моргнула. Реальность возвращалась медленно, расплываясь лицами живо беседующих сокурсников, успевших не только перезнакомиться, но и активно вступить в полемику.
— Запей, — край бокала ткнулся в губы. Яблочное вино потекло в горло, смывая горечь потомственной алтайской ведуньи.
— Вот такие сюрпризы преподнесла мне нынче тайга подле Катуни. И чем дальше в лес, тем толще застройщики. Любопытная тенденция, хоть на мясо их пускай, — задумчиво продолжил Руслан, легко поглаживая мой затылок и облегчая боль после транса.
— А что об этом думает юхва? Не боится за реку?
Я слегка прокашлялась, опустошая бокал большими глотками. Визуальное колдовство не из легких, не будь мы близко знакомы — ничего бы не вышло.
— Воюет на Телецком и Большом Яровом. Сама знаешь, сколько там людишек воду портит, вот она и мечется между ними. Доченьку свою на Байкале оставила, а сама по рекам и озерам мотается.
— На Байкале скучно, — высокий женский голос раздался из единственного целого бокала минеральной воды. — Будьте добры, откройте проход.
Вода выплеснулась на пол пузырящейся лужей. Углекислый газ зашипел, будто его активно взболтали прямо в бутылке, и повел подтеки воды рябью. Длинная тень собиралась каплями, вытягиваясь к потолку и разбрызгивая вокруг колкую морось. На пол ступила нога, обтянутая в вызывающий замшевый сапожок на высокой шпильке.