Мутный взгляд карих глаз прошелся по разъяренным высшим и остановился на мне. Я пыталась разглядеть в них хоть каплю вины или сожаления, но тщетно, высокоградусный туман заволок проблески человечности.
— Ведьма! — выдохнула пьянчуга, задрожав всем телом. — Ты… Вы… Все ведьмы!
— Заткнись, — коротко приказал Кощей, лихорадочно блестя глазами. — Как он ее забрал?
— Я отвела ее в дом и вышла. А когда вернулась — пусто, только этот старый медведь валяется на полу. Он велел выйти и сказать.
— Что сказать? — не утерпела я.
— Что отрекаюсь, — простучала зубами она. — Что отныне я не мать, а она — не дочь, и что перед матерью-природой и безликой луной нет у меня больше дитя.
Мы удивленно переглянулись. Слова похожи на новые кельтские верования, но без четко заданного ритуального порядка, будто импровизация. Но ни одна мертвечина или существо неживого происхождения не будет пренебрегать ритуальными правилами. Потому что и сами ритуалы им не интересны.
— Хоть что-то ты можешь полезное вспомнить? — разозлился змей. — Давай же, пропащая душа, вспоминай.
— От него пахло сеном, — запрокинула голову женщина, прикрывая глаза. — Гнилым сеном и какой-то химией, будто ядом. Не убивайте меня!
— Не убьем, презренная, твоей гибелью станет страх, — выплюнул Руслан, хлопнув входной дверью. Мы поспешили за ним.
До рассвета осталась пара часов, а у нас на руках одна улика, невнятные показания и набор бессмысленных зацепок. И это не считая связанного эльфа, который всенепременно настучит декану, дневной практики на химзаводе и вечернего разговора с матушкой. Молча переставляя ноги в сторону временного дома, я не удержалась и подергала вирява за рукав.
— Как ты догадался, что виновата мать?
— Интуиция, — нехотя буркнул он. — Она вопила, что повесится на собственной косе, это редкость для людей. Откуда-то же она это взяла? Вот и сложилась картинка: волос вокруг шеи медведя, ее слова, изображение на стекле…
— Смущает меня этот волос. Ни на что не похоже, будто послание, но я его совершенно не могу разгадать, — Тэли вошла в распахнутую калитку, приложив палец к губам. В доме спит Рарог, нужно вернуться незамеченными.
Тихо проскользнув в кухню, мы увидели спящую Амиру, положившую голову на стол. Рядом в отключке валялся спеленатый фей, надежно упакованный в простыню.
— Эй, за что ты его так? — я тихонько толкнула юхву в бок, шепотом узнавая подробности. — Пытался бежать?
— Мычать, — она сонно похлопала глазами и со вкусом зевнула. — Побоялась, что препода разбудит своими кляпными воплями. Пришлось тащить его сюда, а так как здесь ножи и мое желание отдохнуть, я перестраховалась.
— Спасибо. Пост приняли, можешь идти наверх.
— Сначала расскажите, что узнали, — воспротивилась демонесса, ставя чайник на огонь. — И где потеряли две три мойр.
— Девчонки в академии, плетут нить Леры, а мы… Не самые удачливые сыщики, — повинилась Фрида, доставая пряники. — Утро вечера мудренее, но мы в тупике, ничего полезного толком не узнали. А ведь скоро пресловутое утро.
Рассказав все, что выяснили и молча допив чай, мы разошлись по спальням с тяжелым сердцем. Спать осталось несколько часов, утром запланирована поездка за восемьдесят километров от Ельцовки и убедить руководителей практики бросить наши силы на поиск девочки вместо предписанного задания не удастся. Значит, остается только дождаться вечера, вернуться в избушку и выложить маме все, как на духу.
С этими мыслями меня благополучно сморил сон вплоть до третьих петухов, чей победный крик набатом зазвучал в голове. Вернувшиеся мойры сушили волосы полотенцем, канюча наколдовать сухой ветерок.
Небо разразилось противным мелким дождем, тоскливо стучащим по крыше временного пристанища. Мы хмуро пили кофе «три-в-одном», украдкой плюясь от мерзкого вкуса и клятвенно обещая самим себе разжиться хотя бы обычным кофейным сублиматом. Яичница из тридцати яиц благополучно подгорела, но не очень-то и хотелось, так что я мало потеряла, скормив свою порцию Бублику.
— Готовы к поездке, народ? Перчатки, респираторы, головные уборы и защитные костюмы уже в машине, — отвратительно бодрый Рарог застегнул молнию на комбинезоне и дал сигнал к началу второго дня практики.
Государственный химический завод, уже тридцать лет работающий в урезанном функционале, не мог похвастаться современным оборудованием. Электрохимическая коррозия металла явно затронула агрегаты и трубопровод, из-за чего производственные процессы находились на грани легальности, и масштаб мощности оставлял желать лучшего.