— Простите, я задумалась, — встряхнув кудрями, я потерла переносицу. Поверить не могу, что наша практика закончилась вот так, чужой смертью.
И не было в том моей вины, но свербящее гнилое чувство, что не досмотрела, не успела, не предвидела, царапалось изнутри души, требуя выхода. Выход был назначен на вечер, когда мое почти невменяемое состояние заметили друзья. Тошно было всем, но каждый оценивал смерть с высоты своего предназначения.
Мойры быстро пришли в себя и только сочувствующе качали головами, им не привыкать. Как и Константину, до невозможности хмурому, но деловому, ведущему переговоры с Романом о вероятности урвать кусочек этой смерти — каплю крови, слюны, волос или частички кожи погибшей для более основательной ворожбы. Руслан так и вовсе был спокоен, по христианскому обычаю помянув загубленную душу, но не переживая и минуты. С ним были солидарны демонесса и эльф, от души пожелав самоубийце доброго пути в заслуженное посмертие, и скептически глядящие как всхлипывает Фрида.
Я не плакала и не злилась. Не могла. Как и нормально дышать, с трудом пуская воздух в легкие и выпуская его обратно. Меня ведь предупреждали! Мама рассказывала, что одну из родительниц похищенного ребенка нашли мертвой. Интересно, так же? Почему-то не сомневаюсь.
Единственное, что осталось от покойной — сплющенная золотая стопка размером с наперсток, из которой нельзя было пить. Золото, за которое купили ее дочь и жизнь. Я вертела в руках находку и со всей ясностью осознавала — не самоубийство. Что угодно, но не суицид.
«В восемь вечера у меня. Продержись» — записка упала на стол, стукнувшись о мой кулак. По невозмутимым лицам одногруппников не поймешь, кому приспичило разнообразить мой вечер, но от бумаги веет знакомой аурой. Чешуйчатой такой и ползучей.
— Интуиция есть ни что иное, как способность подсознательно обрабатывать информацию и выдавать ответ быстрее, чем подключится сознание. Каждый из вас имеет некий опыт, огромный пласт которого хранится в неосознаваемой структуре личности, и именно оттуда приходят ответы на поставленные задачи, даже если вы воспринимаете их как "внезапное" ощущение. И чем сильнее у вас связь с подсознанием, тем проще вам сознательно проанализировать логическую цепочку из догадок и ощущений, которая приведет вас искомому.
Я вздрогнула. Размеренный голос преподавательницы внушал сонную вязкость, но эти слова она произнесла, глядя прямо на меня.
— Простите, госпожа Агата, а что нужно сделать, чтобы эту… м-м-м… цепочку вывести на осознанный уровень?
— А вот это, Ярослава, будет вашим домашним заданием, — усмехнулась Малахитница. — Записываем последовательность работы с подсознательными ощущениями.
Я торопливо открыла тетрадь, накидывая диктуемые пункты. Не было еще такой ситуации, когда мне приходилось сомневаться в своей интуиции, но сейчас истеричный вопль: «Её убили!» к делу не пришьешь, нужны обоснованные аргументы.
Вечер подкрался незаметно. Я успела удобрить ежевику и собрать очередной урожай, разработать концепцию защиты по деонтологии и поругаться с соболезнующим людом, уговаривающим меня не отчаиваться.
— Я в порядке. Ясно? В полном порядке, — резко прокомментировав очередное соболезнование, я поспешила убраться к себе.
— Не нужно бежать от своих чувств, подруга. Мы все сейчас расстроены…
— Я не расстроена! Я просто хочу найти эту мразь и развеять его сущность по ветру.
— Согласен, — поддержал Арсений, перехватывая меня в объятия у лестницы, куда я мчалась сломя голову, пытаясь физически сбежать от догоняющего меня сочувствия. Сочувствие сбило шаг, недовольно поцокало каблучками и отправилось в свою комнату.
— Эй, достали они тебя, да? — объятия неизменно пахли туалетной водой и желанием помочь.
— Будто я кисейная барышня, которой нужен психолог по каждому чиху. И чего привязались?
— Волнуются, — меня аккуратно отбуксовали к окну. — Жрицы жизни всегда болезненно переносят смерть, даже такие сильные и умные как ты. Ну что, придешь? Есть у меня одно средство, отлично лечащее душевные раны.
— Шампанское?
— Шампанское.
— Приду, — пробурчала я ему в воротник. — Только нас потом отчислят.
— Может быть, оно будет того стоить, — мою голову аккуратно приподняли за подбородок и заглянули в глаза. — Имеется у меня одна идея, но она безумна и требует всей храбрости, которая тебе дана.
Безумная идея, способная помочь в сложившейся ситуации? Дайте две!
— Я и не сомневался, — меня целомудренно поцеловали в лоб. — А теперь иди и готовь свою печень к серьезному испытанию. Рассказывать тебе свой план на трезвую голову я не решусь никогда.