Вот как? Надо же. Каменное ребро стилуса хрупнуло и раскрошилось от излишне сильного давления. Ох, ему же тысяча лет! Пардон, я не хотела. Поведя рукой, я вскрыла пространственный тайник. В воздушном кармане мерцал и искрился кусочек изломанной реальности, позаимствованный Шувгеем у алтарников, который он потом передал мне для тщательного изучения аномалии. Подцепив субстанцию пальцами, я вынесла ее вовне.
— Слав, ты идешь? — в дверь постучались. — До экзамена осталось пятнадцать минут.
— Да, Сень, минутку. Не заходи пока.
— Кстати, ты не знаешь, что это на богиню нашу нашло? — продолжил рассуждать он из-за двери. — Поблагодарила меня за отличное владение мечом и велела не затягивать с чем-то. Приятно, конечно, но не помню, что бы она мои фехтовальные навыки наблюдала.
Что? Руки слегка дрожали от напряжения и филигранной операции нитями силы. Поблагодарила? Да-да… Упрямый кусочек излома не хотел подчиняться моим манипуляциям, капризно выскальзывая из магических пут. Черт, придется вернуть его в пространственный карман до вечера. На экзамен к леди Мелюзине лучше не опаздывать — мало того, что неприлично, так еще и завалит с полным правом.
Подхватив учебники я рванула вниз, обгоняя друга, и на ходу вспоминая формулы теории вероятности. Не знаю с какой радости, но умение просчитывать вероятность погодных катаклизмов, финансовых кризисов и неравномерность роста населения планеты тоже входило в перечень экзаменационных дисциплин.
Позади уже было три экзамена, один из которых — боевое искусство. Сама я сдала его с натягом, что не мешало мне любоваться сокурсниками, вколачивающими нежить в землю одним ударом. Любоваться и вспоминать как ради меня также крошили сумасшедших фанатиков.
Детей вернули довольно быстро. Некоторые из матерей успели совершить суицид под воздействием зачарованных волос Дитя красного болота и, тщательно разобрав записи глав культа, мы пришли к выводу, что самоубийства матерей подпитывали их черную веру в Лунную богиню. Луна не даром считается солнцем мертвых, и, отправляя матерей на тот свет, преступники платили дань своему божеству. Жертвы выбирались по принципу «Я слишком много знал» — та из женщин, кто хотела поделиться сведениями или делилась ими под давлением правоохранительных органов, получала приказ-билет в один конец на табуретку и петлю.
А вот с так называемым «ритуалом отречения» вышло сложнее. Подобные формулировки действительно существовали в глубокой древности, когда родители безраздельно владели детьми и могли продать их кому угодно, в том числе и нечистой силе. Алтарники слегка напутали перевод и переставили порядок слов, сделав вербальный ритуал неузнаваемым, но от того не менее действенным. И почему-то именно эти слова отречения добавили последние штрихи в новый магический ритуал.
— Тяните билет, — сухой голос преподавательницы вторил суровым взглядам проверяющих, присутствующих на экзамене.
Незнакомые высшие из учредительного совета присутствовали на каждой контрольной точке, отслеживая наши успехи и неудачи, что знатно нервировало. Я узнала только пару африканских бокоров, да и то по характерным прическам и тяжелым чертам лица.
Из кабинета я вышла выжатая, как лимон, мысленно проклиная каждого проверяющего с их дополнительными вопросами и заковыристыми уточнениями. Рассчитать рост смертности от увеличения количества микропластика в организме людей за пятьдесят лет при условии, что за последние семь лет количество ежегодно сбрасываемого в океан мусора выросло с восьми до четырнадцати тонн — это вам не жук чихнул. Уф-ф-ф, но, вроде, справилась.
Дальше оставались только зелья, в них мне равной нет. И владение стихиями и реабилитация пострадавших от магических существ, проще говоря — лечение малахольных людишек, случайно наткнувшихся на нечисть.
А потом нас ждет праздник. К нему-то я готовилась намного тщательнее, ведь мое единственное парадное платье давным-давно выцвело и вышло из моды. Амира, правда, говорила, что мода циклична, но не спустя же столько десятилетий!
К счастью, с нарядом помогла мама. Едва я переступила порог избушки, как меня тут же затискали, залечили, накричали, разрыдались в мою макушку, снова затискали и взяли честное слово больше так не делать. Это они мою записку нашли, которую я оставляла на жестяном блюдечке как срочную доставку в экстренном случае.
— «Я потом все объясню, а если меня придут арестовывать из Трибунала — угостите их чаем с александрийским листом». Слава, как это понимать? — нервная мама тяжело вздохнула, приобнимая мои плечи.