— Как назвал? — дрожащими губами еле слышно спрашиваю я, пока подруга ведет меня в дом Андрея, словно больную.
— Не важно, — ворчит она, открывая дверь в коттедж, — Андрей, ты где?
Юлька кричит, заставляя сесть меня на стул в большой кухне. Наливает из-под крана воду и протягивает мне стакан.
— Выпей, успокойся, — идет в сторону гостиной, откуда навстречу ей выходит хмурый Андрей.
— Андрюш, тут Нэл... — начинает Юлька, но друг резко вскидывает руку, заставляя ее замолчать:
— Что у тебя было с Димой? — спрашивает меня, сердито, засунув руки в карманы летних брюк.
— Ничего, — честно отвечаю другу, — У нас правда ничего не было. Я была не в себе, когда Дима утащил меня в гостиничный номер, но на этом все, правда. Я пришла в себя и оттолкнула его.
— Марк видел, как ты оттолкнула? Ты сопротивлялась, кричала? Тебя насильно в номер увели? — задает вопрос Андрей и я замираю, пытаясь вспомнить.
— Я не помню, — кусаю в волнении губы, — Я не помню! Но нет, не сопротивлялась.
— Ты... ты была одета? — теперь уже Юля задает вопрос, чем ставит меня в тупик.
Не могу вспомнить ничего, в тот момент я мало что соображала. Сейчас не могу привести мысли в порядок, хоть убей.
— Не было у нас ничего, — выкрикиваю друзьям и вижу, что они не верят моим словам, — Вы не верите? — удивленно вглядываюсь в их глаза и только у Юльки вижу каплю сомнения, — Не было, не было...
— Разбирайтесь сами, — отмахивается Андрей, поворачивается, чтобы уйти, — Я в этом не участвую.
— Но как же... — обреченно смотрю ему вслед, переводя взгляд на Юльку, которая качает головой.
— Перебесится, — отвечает она, имея в виду Андрея, — Пойдем, я тебя умою, а то нарыдала тут на все лицо, бабуля не узнает тебя. И почему от тебя алкоголем пахнет? — морщится подруга, — Ты пила?!
— Сделала глоток, чтобы нервы успокоить, — отвечаю, пока она подставляет мою голову под холодную воду.
— Успокоила, — рычит подруга, накрывая мои волосы пушистым полотенцем, — Ой, дурочка, Нэл!
Всю неделю не нахожу себе места, все валится из рук. Марина только качает головой, когда видит мою задумчивость на работе.
— Ну подумаешь, Нинель, поругалась с парнем, — успокаивает она меня, пока мы принимаем коробки с лекарствами. Выносим из машины, что их привезла.
— Вот, отметь, анальгин, — и я ставлю количество в журнале со списком, — Знаешь, сколько парней еще будет у тебя в жизни? Туева куча, — смеется Марина, а я фыркаю в ответ.
Домой прихожу уставшая и падаю на кровать. Что-то последнее время меня постоянно тянет в сон, могу спать когда угодно и сколько угодно. Бабуля ругается, называя меня соней, а я слушаю ее молча, так как сказать в ответ нечего.
Юлька с Андреем уехали, причем мне так и не удалось помириться с ним до отъезда. Спрашивать друга про Марка было бесполезно, он категорически пресекал все мои попытки.
— Подожди, немного остынет и я сама с ним поговорю, — обняла меня на прощание подруга.
От Марка нет вестей. Не то, чтобы я ожидала звонка, но написала ему, отыскав профиль в социальных сетях. В ответ — тишина, мое сообщение так и повисло непрочитанным, а потом и вовсе меня внесли в черный список. Так и закончилась наша любовь, да и была ли она с его стороны. Я все больше убеждалась в том, что не было ее, этой любви.
За неделю до моего отъезда позвонила мама и сказала, что они едут за мной. Хотели неделю провести у бабули, мамы отца. Но я их не дождалась. Звонок раздался через шесть часов, после того как они выехали. Незнакомый номер, незнакомый равнодушный голос:
— Машина ваших родителей попала в аварию. Водитель погиб на месте, ваша мама в тяжелом состоянии в больнице. Запишите адрес, — голос диктовал мне адрес больницы, пока я записывала, выводя на клочке бумаге неровные строчки.
Похороны отца обернулись для меня настоящей трагедией и совсем сломили бабулю. Та словно постарела на двадцать лет. Постоянно плакала, прижимая меня к своей груди.
— Что теперь будет, — причитала бабуля, пока я молча сидела рядом.
Меня словно выдернули из жизни, забирая все, что в ней было хорошего. Я ходила, машинально что-то делала, не проронив ни слезинки. Меня словно не стало, так, оболочка для тела, пока однажды не осела в глубоком обмороке у больничной кровати мамы, которая была в коме. Кроме финансовой катастрофы, моральная сторона всего происходящего легла на меня неподъемным грузом.
Единственные кто меня поддержал, это конечно, бабуля и Марина. Работать я пока не могла, так как пришлось постоянно находиться в больнице у мамы, а бабуля потратила все свои, как она сказала «гробовые» на похороны и лекарства. Плюс я лишилась квартиры родителей, которую забрал банк. Это был еще один удар, который чуть не добил меня, если бы не мое новое положение.