Фира, кажется, так сразу и не вспомнил, кто такой Бельмондо, но с уверенностью заявил:
— Да никакого сравнения!
В комнату вошла тетка Марта.
— Что вы говорите, —спросила она, — сегодня по телевизору Бельмондо? А как фильм называется?
— Да нет, — ответила я, — это мы так, к слову про Бельмондо вспомнили. — И я, быстро повернувшись к Фире, поспешила сменить тему разговора на более животрепещущую. — Ну так что, Яков Ефимович, — спросила я грозным голосом, — признаете факт нанесения телесных повреждений в область лица известному вам лицу, а именно Прокофию Ивановичу?
Фира трагически всплеснул руками.
— Ну сколько же вам говорить? — заверещал он. — Ну не трогал я его. Да будь он неладен, этот струч... — Фира опять было хотел обозвать нехорошим словом несчастного ботаника, но, взглянув на тетку Марту, осекся.
«Чистосердечное» признание Фиры нисколько меня не порадовало. С одной стороны, он клялся и божился, что совершенно не трогал ботаника, а с другой стороны, сам ботаник тем не менее предъявлял претензии по поводу избиения. Ну и где же тут логика? Если Прокофия Ивановича покалечил не Фира, тогда кто же? Просто мистика какая-то. И сосед еще этот со своими ходячими пугалами и лазающими через заборы собаками. Кошмар какой-то. Либо все тут с ума посходили, либо...
Мой взгляд упал на обеденный стол, с которого тетка Марта уже убрала остатки завтрака и на котором теперь одиноко лежали Лялькины часы.
— И все-таки не дает мне покоя одна мысль, — сказала я, обведя всех взглядом. — Почему украли коробку с конфетами, когда рядом лежали дорогие часы? Не логично как-то. Вам не кажется?
Фира и тетка Марта сначала дружно посмотрели на Лялькины ходики от Картье, а потом с большим вниманием уставились на меня.
— А ведь действительно... — протянул Фира.
— Действительно, — поддакнула Лялька и, ничего больше не добавив, почти бегом дунула на второй этаж.
Мы проводили ее удивленными взглядами и снова сосредоточились на часах. Часы были действительно дорогие: мало того что золотые, так еще и с бриллиантами. И если что и следовало бы красть, то непременно их, а не початую коробку с сомнительными конфетами. Но Фира высказал предположение, что Прокофий Иванович (а он настаивал на том, что именно сосед влез в окно и украл конфеты), когда позорно бежал с поля боя, решил прихватить с собой конфеты, чтобы с горя напиться.
— Конфеты-то с алкоголем, — пояснил старик.
Марта Теодосовна версию Фиры не одобрила и отрицательно покачала головой.
— Ерунду вы говорите, Яков Ефимович, — сказала она. — Никогда Прокофий Иванович пьяницей не был. И не поверю я, чтобы учитель, образованный человек, на чужое добро польстился.
После таких слов Фира аж задохнулся от негодования. Он подскочил к тетке Марте и, упершись одним кулачком в стол, а другим потрясая в сторону соседского дома, взвизгнул:
— Это он-то на чужое не льстится? Это он-то? А кто вчера ночью просился, чтоб его в дом пустили?
Тут тетка Марта густо покраснела и сказала, что это никого не касается.
«О-о, — подумала я, — пора мне отсюда ноги уносить».
На мое счастье, со второго этажа донесся призывный голос Ляльки.
— Марьяшка, — кричала она, — поднимись-ка на минутку, я не могу найти зарядное устройство к мобильнику! Ты не брала?
— Не брала! — Крикнула я по инерции, но, сообразив, что это повод улизнуть от стариковских разборок, тут же помчалась помогать подруге в ее поисках.
Однако никакой зарядник Лялька вовсе не искала. Когда я поднялась наверх и вошла в спальню, она тут же закрыла за мной дверь и даже крючок набросила, а потом, схватив меня за руку, молча подтащила к кровати.
— Ты чего это? — удивилась я.
Лялька не ответила. Вместо этого она приподняла подушку, отдернула покрывало и... моим глазам предстала очередная коробка конфет «Яйца Фаберже».
— Ну и что? — не поняла я.
Лялька по-прежнему действовала молча. Она вытащила коробку, открыла крышку, и я увидела то же, что уже видела в предыдущей коробке — пятнадцать «киндер-сюрпризов» в разноцветной фольге, рядящихся под яйца Фаберже.
Я вопросительно посмотрела на подругу. Ничего предосудительного или примечательного я пока что не видела.
Лялька опять не стала ничего объяснять, а просто перевернула коробку вверх дном и высыпала содержимое прямо на кровать. Яйца посыпались на покрывало, а я не в силах что-либо сказать только рот от удивления разинула. На кровати поверх шоколадных яиц рассыпались не очень толстые, но все же весьма внушительные пачечки зеленых американских долларов.