Тетка Марта удивленно захлопала ресницами.
— Ничего не понимаю, — повернулась она ко мне. — Кто это?
Я обняла бедную женщину и усадила ее на диван.
— Не волнуйтесь, Марта Теодосовна, — сказала я. — Это прибыл ваш настоящий родственник, отец вашего зятя, мужа вашей дочери.
Кажется, я выразилась не очень вразумительно, поэтому и без того напуганная ночной пальбой тетка Марта мало что поняла.
— А этот?.. — промычала она, указывая на Фиру.
Фира быстро юркнул за широкую спину Якова Ефимовича.
— А это мой родственник, — ответила я, — Ферапонт Семенович Воробейчик, в просторечии Фира — друг Якова Ефимовича и ходячие неприятности нашей семьи. Это за ним мы сюда из Москвы приехали.
Тетка Марта с трудом въезжала в ситуацию. Она поворачивалась то ко мне, то к Фире, то к Ляльке, с опаской поглядывала на боцмана и никак не могла взять в толк, почему вдруг произошла такая резкая рокировка родственников. То был один, а потом раз — и совершенно другой. Такие перформансы кого хочешь из равновесия выведут. Но Марта Теодосовна была женщина не слабого характера. Она довольно быстро взяла себя в руки и, подойдя к боцману, спросила:
— Так это вы, что ли, папаша Бориса будете?
Боцман кивнул.
— Хорошие дела, — протянула тетка Марта и, обойдя стоявшего столбом боцмана и выудив из-за его спины Фиру, приступила к пристрастному допросу. — Ну и что все это значит, дорогой «родственничек»? — с ехидством спросила она, грозно надвигаясь своей могучей фигурой на плюгавенького Фиру.
Тот в испуге попятился назад, но, споткнувшись о кресло и не удержав равновесие, упал прямо на него. Правда, если быть точной, то упал он как раз не прямо, а криво, сбоку то есть, отчего ноги его задрались на подлокотник, а тело глубоко утонуло в мягком сиденье. Фира отчаянно забарахтался на манер жука, которого положили на спину, и тот никак не может перевернуться в нормальное положение. А тут еще грозная тетка Марта над ним нависла сверху, как грозовая туча. Фира в ужасе прикрыл глазки и прямо так с закрытыми глазами все ей, дурак, как на духу, и выложил. Хотя по большому счету никто его за язык не тянул и всю правду про планируемую женитьбу боцмана рассказывать не заставлял. Короче, слабаком оказался наш Фира.
А тетка Марта, выслушав историю, только всплеснула руками и расхохоталась.
— Ну и ну, вот удумали, так удумали, — смеялась она. — Значит, моя Светка меня замуж решила выдать? А вы, значит, жениться не захотели? — Она хохотала от души и до слез.
Мы с Лялькой тоже кривенько улыбались, а Фира с боцманом веселиться пока не спешили и опасливо поглядывали в сторону хозяйки дома.
Наконец тетка Марта утихла и, вытерев выступившие от смеха слезы, сказала:
— А я все смотрела и удивлялась, как такой мозглявенький мужичок, — она кивнула в сторону Фиры, — в боцманы мог выбиться. — Марта с сомнением покачала головой. — А вам, Яков Ефимович, я вот что скажу — зря вы беспокоились.
Она вальяжно прошествовала к дивану, села на него и, поглядев на боцмана с некоторым вызовом, заявила:
— Замуж я совсем не собираюсь. Что за глупости? — При этом она кокетливо поправила волосы и поглядела через окно на дом Прокофия Ивановича.
Боцман как стоял столбом, так и продолжал стоять, а вот Фира, обозванный «мозглявеньким мужичком», повесил голову и грустно побрел в свою спаленку. Тетка Марта и не заметила, как обидела старика. Она ведь и сама в некоторой степени была обижена. Действительно, какой женщине приятно узнать, что на ней не хотят жениться? Никакой. И не важно, что боцман ее никогда прежде в глаза не видел. Все равно должен хотеть!
Я выскользнула из гостиной вслед за стариком. Тот сидел на кровати и грустно болтал ногами. На меня он даже не взглянул.
— Не расстраивайся. — Я подошла и села рядом. — Глупая баба, сболтнула, не подумав. Увидела крепкого мужика и разомлела. А ты у нас — интеллектуал, умница и вообще княжеских кровей, если ты об этом, конечно, помнишь...
При упоминании о княжеских корнях Фира несколько приободрился и приосанился.
— Но ведь обидно же, — сказал он. — Я же для Яшки старался, отгонял от нее этого... — Фира кивнул в сторону соседского дома. — А она так... — Фира снова повесил голову.
— Ну и плюнь, — посоветовала я и обняла старика за плечи. — На черта нам какая-то деревенская баба, когда у нас в Париже есть мадам Ренар.
Конечно, про милую Марту Теодосовну я ничего плохого сказать не хотела. Она мне очень даже нравилась. Но сейчас для меня важнее было успокоить и подбодрить старика. Мне и самой, если честно, обидно стало, когда Марта обозвала его мозгляком.