Я еще несколько раз попыталась прорваться сквозь крики Бориса, но, потерпев полное фиаско, бросила трубку Ляльке на кровать.
— Твой звонит, — пихнула я ее в бок. — Сама его крики слушай, а я пойду умываться.
Я стала натягивать джинсы, а Лялька, соизволив наконец разлепить свои веки, взяла телефонную трубку и приложила ее к уху.
По мере того как Борис что-то орал там издалека, улыбка на ее лице становилась все шире и шире. Вопли любимого были для нее суть музыка. Эти двое понимали друг друга с полуслова, с полукрика.
Я не стала дожидаться окончания «беседы» и, с трудом натянув на себя джинсы, спустилась вниз.
Кстати, о джинсах. Если мы подзадержимся в гостях у тетки Марты еще хотя бы пару дней, мне придется либо садиться на строгую диету, либо менять гардероб. За то немногое время, что мы здесь обретаемся, от пирогов, вареников и прочих Мартиных вкусностей я заметно увеличилась в объемах. Странное дело. Каждое лето, когда мы живем на даче, и тетя Вика закармливает нас всякими разносолами, я тем не менее остаюсь такой же, как и была, — худой и длинной. Здесь же — просто кошмар какой-то. Воздух, что ли, здесь какой-то особенный?
Вот, кстати, можно верить, а можно и нет, но когда мы гостим у мамы в Париже, то уплетаем там булки и круассаны в немереных количествах. Парижане вообще едят много белого хлеба. Но то ли там воздух особенный, то ли хлеб какой-то другой, то ли еще что-то, но во Франции я почему-то всегда непременно худею. А вот когда летала в гости к брату в Атланту (он там второй год по контракту работает), так почему-то прибавила три килограмма, хоть и не прикасалась к любимой американцами еде — гамбургерам, пицце, хот-догам и прочей отраве. О чем это говорит? Воздух другой. Смешно? Вообще-то смешно. Но с другой стороны, может, поэтому в Америке так много людей, страдающих ожирением? Или все-таки из-за хот-догов?
«Нет, надо срочно возвращаться в Москву, — подумала я. — А то, если и дальше так дело пойдет, беды не миновать».
Конечно, моя прибавка в весе заметна пока только мне одной. Как была худая и длинная, так и осталась. Но в сорок лет нужно особенно тщательно следить за своей фигурой. Иначе процесс может оказаться необратимым. И тогда уж нам с Лялькой никто не крикнет вслед: «Эй, девчонки!»
В свете прибавки веса все перипетии прошлой ночи, включая перестрелку, отошли на второй план. Все мои мысли целиком и полностью были заняты собственной фигурой. И я дала себе честное-пречестное слово не жрать на завтрак вареники, а ограничиться чашкой кофе и творогом. Впрочем, творог у тетки Марты был такой жирный, что по калорийности вполне мог соперничать с салом.
— Тьфу ты, пропасть! — выругалась я, вспомнив про ароматное копченое сало, которым потчевала нас вчера тетка Марта. — Домой! Срочно домой! Срочно в Москву!
Из-за занавески выглянула раскрасневшаяся от плиты тетка Марта.
— Что случилось, Марьяночка? — испуганно спросила она. — Почему срочно в Москву?
Я оглянулась. В дверях кухни стояла хозяйка. Видно, опять я свои мысли высказывала вслух. Я виновато улыбнулась.
— Да загостились мы уже у вас, Марта Теодосовна, — сказала я. — Пора и честь знать. Кстати, теперь у вас есть настоящий Яков Ефимович, — я кивнула в сторону Фириной спальни, куда определили на ночлег боцмана. — А подставного мы с собой забираем.
Светившиеся радостью глаза тетки Марты враз потухли.
— Да что же это? — расстроилась она. — Да почему же? Погостили бы еще немного. Праздники же. Или у вас дела какие важные?
Я кивнула.
— Да, дела, — неопределенно ответила я и пошла умываться. — А где мужчины?
Я услышала доносящийся с улицы стук топоров.
— Дрова, что ли, колют?
Тетка Марта улыбнулась.
— Да, дрова. И забор в огороде обещались поправить. А то два столба совсем уже сгнили. Неровен час, завалится. А Ферапонт Семенович... — тетка Марта запнулась. Непривычно ей было нашего Фиру Ферапонтом называть. Ведь еще только вчера он был Яковом Ефимовичем. — А Ферапонт Семенович помогает Якову Ефимовичу.
Я умылась, почистила зубы и стала расчесывать перед зеркалом волосы. Кудри мои за ночь что-то совсем свалялись и торчали теперь в разные стороны. Поэтому я не стала с ними долго мучиться, а просто завязала в хвост.