— физика, «за исключением мелких недоделок» построившая к началу XX в. глобальную «модель вселенского мироздания», обернулась Хиросимой;
— социология, исходно убежденная в собственной способности обеспечить человечеству «всеобщее счастье» и сформулировавшая его достижение в качестве собственной главной цели, обернулась механизмом для одурачивания людей посредством утверждения ангажированных «замеров» и искусственного создания / «накручивания» политических рейтингов;
— биология, стремившаяся доказать коренную противоположность божественной природы и сущности человека, трансформировалась в «магию клонирования», всерьез угрожающую самим нравственным основаниям существования человеческого рода.
Проблема здесь не только в том, что Наука как особый институт дискредитировала себя: потерпели фиаско ее амбиции монополизировать отношения людей с окружающим миром и с собственно человеческой сутью. Появилась реальная возможность для культурной реабилитации тех культурных феноменов, которые — на протяжении доминирования в западном обществе бескомпромиссно жесткого и жестокого клана Ученых — были почти полностью или частично вытеснены на маргинальную обочину духовной жизни.
Утверждение науки в качестве важнейшего основания западной культуры в XVIII–XIX вв. происходило далеко не так бесконфликтно, как можно представить из ее собственной официальной истории. Торжество научных подходов к осмыслению общества и человека, экспансия научной рациональности, вытеснение иных — не столь жестко выстроенных — способов интеллектуальной деятельности встречало довольно жесткое противодействие. Тем не менее, вплоть до окончания Первой мировой войны, в ходе которой все новейшие достижения науки были применены для уничтожения людьми себе подобных, ее авторитет казался абсолютно незыблемым. Наука вытеснила на периферию духовных мод все иные виды постижения мира. Жертвой подобных процессов в первую очередь выступили религиозный и эзотерический типы рациональности в культуре. Усилиями амбициозных служителей культа Науки за бортом были оставлены все предшествующие системные попытки осуществить осмысленные процедуры бого- и человекопознания: как в формате религиозной теологии и богословия (непосредственным развитием которых выступало мировоззрение Беме), так и в варианте традиции герметизма — оккультизма — эзотеризма (одной из базовых разновидностей которого выступает современная теософия, одним из основоположников каковой часто именуют Бёме).
Религиозное мировоззрение поддерживалось на Западе усилиями более-менее сохранившего свои позиции католичества и протестантства (православие в первой половине XX ст. не выдержало идейно-идеологического прессинга со стороны богоборческого режима большевиков в СССР). В то же время удел адептов тайноведения, эзотерического мышления оказался в первой половине XX в. более замысловатым, хотя и не менее трагичным. Известны попытки как коммунистического НКВД, так и гитлеровской тайной полиции (гестапо) поставить под свой контроль хранителей традиции скрытого знания. И. Сталин и А. Гитлер никогда не забывали о необходимости искать тайную страну Шамбалу: лишь установление прочного контакта с ее обитателями гарантировало, по мнению многих маргинальных экспертов в Москве и в Берлине, прочный контроль над разрушительными силами общественной динамики.
В современной культуре в содержание понятия «эзотерика / эзотеризм» традиционно включают такие феномены, как герметизм, оккультизм и собственно теософию.
Истоки эзотерического мировидения Бёме: герметизм, гностицизм [40; 54]. Гермес Трисмегист (греч. Trismegistos, «Трижды великий») — имя, данное античными греками Тоту (Дхути) — древнеегипетскому богу мудрости и письма, отождествленному ими с собственным богом Гермесом. Первоначально это (или подобное) имя носил некий маг и ученый эпохи додинастического Египта (середина 3 тысячелетия до н. э.), возможно, жрец культа лунного бога, позже сам объявленный богом. Центром лунного культа Гермеса-Тота был г. Гермополь. Позже к Гермесу Трисмегисту как к ученому, обладателю тайного знания, обращались гностики — приверженцы легендарного учения, противостоявшего идеологии раннего христианства — гностицизма.