Поскольку под «святостью» Бёме разумел не внешнюю обрядность, но жизнь «по правде», постольку он не придавал большого значения конфессиональным ограничениям. Он даже утверждал, что многие «иудеи, турки и язычники», хорошо «оправившие светильники свои», раньше нерадивых христиан «войдут в Царство Небесное»: «Заметьте здесь, евреи, турки и язычники, ибо это касается вас: здесь растворяются для вас врата Божий; не ожесточайте себя сами, ибо ныне время благоприятное; вы вовсе не забыты Богом, но если обратитесь, то свет и сердце Божие взойдет в вас как светлое солнце» [4, с. 352].
В основе антропологических воззрений Бёме расположено представление о первочеловеке как микрокосме: «Небо, земля, звезды и элементы — все в человеке, даже Троица Божественности, и нельзя назвать ничего, что не было бы в человеке» («О трех принципах»). Человек — образ соединения внутрибожественных принципов и в этом смысле есть образ Божий. Именно в человеке, во взаимном познании Богом человека как своего отображения и человеком Бога как своего прообраза, и происходит откровение («О троякой жизни человека»).
Также своеобычно у Бёме истолкование грехопадения прародителей. Адам, подобно Люциферу, актом «воображения» пробудил в себе латентную мощь «терпкого» и «горького» качеств, направил свою волю во внешний мир и тем самым подчинил себя ему. Бёме полагал, что падение Адама произошло еще до сотворения Евы, усматривая указание на это в том, что Адам погружается в сон (первосотворенный человек не знал усталости и не нуждался во сне). Сон Адама означает, согласно Бёме, неполноту и порчу, порожденную неправильным направлением воли.
Сотворение Господом Евы, долженствующее внешне восполнить эту неполноту, а также вся последующая история грехопадения есть уже, по Бёме, только следствия падения первочеловека.
Необходимо отметить, что в этом разделе собственного учения Бёме отступает от наработок каббалы, оказавшей на него самое серьезное влияние. В ее рамках данная схема происхождения человека подчеркнуто многоаспектна [59, с. 45–46].
Так, в ней и в предшествующих сакральных версиях архаичной иудаики выделяются Адам Кадмон («Человек Первоначальный», «Адам Первоначальный») — Первочеловек как абсолютное явление сущности человека и одновременно как первообраз духовного и материального мира.
Адам Кадмон интерпретируется как универсальное существо, объединяющее мужское и женское начало. Предполагается, что Бог сотворил Адама по образу Адама Кадмона — духовного существа, которое пророк Иезекииль увидел на Престоле Славы Божьей (Иез 1). Филон Александрийский полагал, что Адам Кадмон — «небесный человек»; идеальная парадигма «земного человека». В каббалистической же книге Зогар утверждается, что он заключает в себе «все миры горные и дольние», т. е. является символом макрокосма и соотносится с гексаграммой, символизирующей взаимопроникновение «небесного человека» и «земного человека».
Кроме этого, в каббале описан Адам Ришон. («Адам Первый», «первый человек») — первый гармоничный человек, объединивший мужское и женское начало, но, тем не менее, противопоставляемый Адаму Кадмону как его духовному прототипу, как высшему первичному творению Бога. В отличие от Адама Кадмона Адам Ришон — существо духовно-телесное, «физический Адам».
Также в текстах каббалы фигурирует Адам Блиал («злой человек») — злое создание (продукт деятельности Сатаны), занявшее после грехопадения Адама место Адама Кадмона и обретшее власть над человеком.
Первочеловек Адам, согласно Бёме, имел, подобно ангелам, совершенное «силовое тело», пребывающее в органическом единстве с природой и потому лишенное органов (у Адама не было ни желудка, ни детородных органов, ни легких). Адам имел тело, способное проходить сквозь камни и деревья, восприятие, никогда не ослабевающее в своей остроте, он был способен пользоваться окружающим миром, не нуждаясь в нем. Поэтому, живя во времени, Адам не знал страданий, болезней, был бессмертен. Адам мог продолжать свой род, не нуждаясь в другом существе, т. к., будучи внешне бесполым, он внутренне содержал в себе обе необходимые для зачатия и рождения «тинктуры».
Общей основой божественной телесности является для Бёме вегетативный рост. Субстратное единство тела, «истинное тело души» обозначается у него термином «тинктура» [58]. Тинктура у Бёме — непрерывно воспроизводимое становление, постоянно поддерживающее структуру тела: «… тело растет в тинктуре души, в сульфуре и из сульфура, то есть всякий из семи духов Натуры вожделевает иметь существительность; все сие есть сульфур» [6, с. 151]. «Тинктура есть рост тела… Ибо первой душе врождена была божественная существительность в тинктуре, так что она имела Тело Божие в Деве Премудрости, из которой состоит тинктура, и это есть образ ангельский» [6, с. 152]. Именно тело, растущее в тинктуре, есть «тело сил и добродетели, Божественное Тело, небесное тело» [6, с. 153]. С действием тинктуры Бёме связывает все процессы живого воспроизведения в теле-организме: рост, зачатие, вынашивание плода, роды. «Так можно уразуметь сие, как от тепла происходит рост; подобно сему есть побуждение и в тинктуре, что побуждает ветвь из корня, или из своего же огня…» [6, с. 150]. Тинктура, по Бёме, бесконечно варьирует структурное членение тела, оставляя постоянными его основные принципы. Вегетативный рост тела обеспечивается бесконечной текучестью его основы, пластичностью, никогда не переходящей в аморфность.