А чуть позднее в самом конце июня 1792, Куаньяр стал свидетелем крайне интересного инцидента, Жак Арман ухитрился буквально выбросить из трактира нескольких молодых аристократов во главе с самим маркизом де Белланже... Какие люди... практически местные «герои»... «любимцы публики»... молодой маркиз де Белланже, виконт де Ласи, граф де Вальмеранж и еще некоторые представители местной «золотой молодёжи», его обычные спутники, вся великосветская шайка в сборе. Благородные насильники... безнаказанные убийцы в золоте и бархате... объект страха порядочных девушек и молодых женщин... объект затаённой, бессильной ненависти их отцов и матерей, мужей и братьев. Изящные и грациозные, как крупные хищники, надменные и бессознательно жестокие, непоколебимо уверенные в своем праве и в своем «врожденном превосходстве». Увы, тип не из ряда вон в своем сословии, абсолютная власть и безнаказанность, как известно, и развращает абсолютно... И с ними граф де Бресси, Норбер вздрогнул, хотя и помнил, что де Белланже его родственник, он всегда считал его очень порядочным человеком, которому совсем не место в такой компании... Их появление на пороге было не совсем обычным, трактир дядюшки Жерома был скромным заведением для малоимущих бедняков.. но и местный «бомонд» иногда не избегал этих стен, ради попоек, погромов и иных развлечений «золотой молодёжи».. кошмар для молоденьких служанок, замужних и незамужних.. Как же господа при этом острили? Ах, вот как: «Мы оказываем вам честь, добавляя голубой крови вашим детям!» Шутки, смех, пьяные разговоры разом прекратились, длинноволосые, лохматые головы постоянных клиентов, как по команде повернулись в сторону аристократов. О чём все они думали в эту минуту? Догадаться совсем нетрудно. Настроения людей были написаны на хмурых лицах, ясно читались в недобро сузившихся глазах. Явились, господа... Нас впустили бы в ваши дорогие рестораны разве с чёрного хода и то лишь в качестве прислуги! А мы должны покорно терпеть ваше присутствие здесь, уступать дорогу и ниже кланяться... Но Белланже и его спутников это совершенно не смутило, он окинул быстрым презрительным взглядом бедно одетых, притихших людей и отвернулся к стойке. А зря он был так невнимателен, здесь находились не только местные крестьяне, подённые рабочие и ремесленники, из тех забитых людей, которые еще не включились в общественную жизнь, но и члены местного революционного клуба, за дальними столиками сидела компания местных якобинцев, они внимательно наблюдали за незваными посетителями. Норбер и его товарищи уже чувствовали своё возросшее влияние, на их головах гордо красовались красные колпаки с национальными кокардами... Молчание прервал резкий голос Жака Армана: - «Дядюшка Жером!..» - «Что тебе, Жак? Еще вина?» - «Нет, я не о том, у тебя скромное, но приличное заведение!, - он медленно поднялся из-за стола, - ты допустил досадный промах!» - «Что же не так, Жак?», - трактирщик почувствовал себя между молотом и наковальней, с одной стороны важные господа, с другой - представители революционной общественности - якобинцы, было видно, что люди настроены жёстко и решительно, ведь по их виду заметно, аристократы здесь также уместны, как скорпионы в тарелке с супом. Лишь одно грубое замечание с той или иной стороны и взрыв ненависти неминуем. Ну и как ему при этом уберечь заведение от погрома? - «..Господа.. граждане..!», - он чувствовал себя также уютно, как грешник на сковородке, - ради Бога!» - «Это что? Жером, что это?!», - Арман резко вскинул руку, указывая прямо на маркиза, - в следующий раз обязательно повесь над дверью табличку: «Только для санкюлотов, только для народа!» Кроме ненавистного врага он не видел более ничего ..сейчас его звездный час, о чём несколько лет назад можно было только мечтать. Услышав эту фразу, сидевший рядом Куаньяр вдруг передумал останавливать его. Норбер расслабился, пусть проклятый аристократ услышит в свой адрес всё то, что выслушал он сам в его гостеприимном доме...пусть впервые в жизни услышит такое в свой адрес.. - «Кто тявкает?! Какая собака подает здесь голос?!», - де Белланже резко развернулся к залу. - «Остановитесь, прошу вас!», - де Бресси резко повернулся к Белланже, но его не слушали обе стороны. - «С тобой разговаривает, а точнее оказывает тебе честь, член патриотического общества Санлиса, Жак Арман!», - если можно было бы убивать взглядом, маркиз и его спутники были бы уже мертвы. - «Славное.. плебейское имечко!», - брезгливо фыркнул самый молодой из спутников маркиза. Вспомнив видимо о том, что умершая сестра Армана служила горничной в имении де Белланже, а мать была в этом доме посудомойкой... до того как молодой маркиз с гостями, «развлеклись» с её дочерью. - «Звери повылезали из своих грязных нор и кажется, научились говорить и до чего нагло! Господа, мы просто обязаны наказать этих хамов!» - «В моем роду, сударь.. по крайней мере, не было насильников и убийц, мы не укрывались от возмездия «происхождением предков», с меня этого довольно!»,- низкое рычание Армана резало слух.. Неужели ненависть и жажда мести имеют особый запах?, все ощущали разлитое в воздухе нечто..этим был пропитан сам воздух.. Белланже сразу принял это на свой счет и не зря, совсем не зря... Маркиз по-бычьи склонил голову и выдернул шпагу, его бледное лицо окаменело, во взгляде обычное высокомерие и презрение смешивались с желанием убивать. Но просчитался, думая увидеть прежнее почтение, забитость и покорность... Встал весь зал, внешне спокойно.. но явно готовый защитить Армана. Де Бресси замер у стойки. - «Оружие у самих найдется...» - сузив глаза, заметил Клод Пикси, сосед Армана, демонстративно положив на ближайший стул ноги, обутые в сапоги, не поддающиеся от времени ни чистке, ни описанию, и выложив на стол перед собой два пистолета... Жест немного театральный, но зато от души. Норбер слабо улыбался, оглядывая зал. Перемены были разительны, худые, скверно одетые люди стояли, гордо развернув плечи и не опуская в привычном страхе перед господами глаз, их взгляды теперь честно выражали всё то, что было скрыто и подавлено раньше, враждебность и жажду мести. У каждого к господам свои личные счеты, пусть даже не к этим лично, так к другим точно.