Спокойно, с гордо поднятой головой возвращался он домой. Он думал вслух, с сомнением качая длинноволосой головой: - «Свобода! Республика! Отлично! Но вот вопрос, для кого? Не зря у Робеспьера столько поводов для колебаний и худших опасений. Без сомнения, у интриганов Бриссо, как всегда, свои планы. А Капет, хорош «отец народа», отдал себя и свою семейку под защиту Национального Собрания, а своих защитников бросил подыхать в Тюильри! И они умирали за это ничтожество?! Что скажешь, принцесса?» , - слова зло выплевывались сквозь зубы. Девушка бросала на него нервные взгляды, но молчала и старалась не отставать.
На углу ресторана «У Монтесумы» Куаньяр был остановлен толпой взбешенных людей, они гнали перед собой молодого человека в богатой, но разорванной одежде, несомненный дворянин. Окровавленный, лишившись последних сил, он упал прямо у его ног и бессознательно, в отчаянии уцепился за его сапоги. Подняв голову, он простонал: - «Ради Бога, спасите меня, спрячьте!» Они встретились взглядом и сразу узнали друг друга, молодой человек совершенно побледнел, в особенности увидев кровавые пятна на одежде инсургента, а Куаньяр жёстко рассмеялся: - «Так это вы, месье де Ласи! Что, придворная должность вдруг стала невыгодной?» - «Умоляю вас, гражданин Куаньяр, вы порядочный человек...спасите меня, требуйте от меня чего хотите, любую сумму, если она не превышает моих возможностей, я боюсь этих варваров,...я слишком молод, чтобы умереть...» - «Вот как! Теперь «гражданин», а еще недавно, в Санлисе, вспомните, как вы крестили меня? «Вожак паршивой черни» или «наглый плебей, которому нужен кнут и ошейник! Ненавижу вас всех...племя выродков с голубой кровью», - Куаньяр с презрением ударил де Ласи, стоящего перед ним на коленях, сапогом в грудь, - трусливый пёс!» Тот покорно сжался, сел на бордюр и замер. А топот приближался. Крики ненависти раздавались совсем близко. Их окружили люди с обнаженными саблями и пиками.
- «А-а... чертова аристократка! - рычание в адрес спутницы Куаньяра. Девушка сжалась в комок от ужаса и почти прижималась к нему. - «Она со мной!, - Норбер сделал резкий отстраняющий жест, - отведу ее... куда следует...» Де Ласи снова приподнялся на колени, прижался лбом к бедру Куаньяра, и прерывисто дыша, горячо и часто-часто, как безумный, шептал одно и то же: - «Месье... гражданин... Пощадите, сжальтесь...» В толпе Куаньяра узнали и уважительно зашептались, красный колпак с кокардой, трехцветный национальный шарф, они знали, это он член Парижской Коммуны, участник штурма дворца, именно он стрелял в ненавистного бедноте жестокого маркиза Белланже. Норбер спокойно поднял руку: - «Братья! Я прошу у вас немного, оставьте мне этого человека, у меня с ним личные счеты!» - «Ваше право, гражданин! Но у вас нет оружия, я дам вам саблю, вы сами выпустите кишки любимчику австриячки!», - раздался резкий голос из толпы. - «У меня есть это, - улыбаясь, Куаньяр достал из под плаща пистолет, - и если вы непротив, граждане, я уведу его и разберусь с ублюдком сам! Ну же, поднимайся, пособник тирана, твой час настал!», - он грубо схватил де Ласи за воротник. Толпа, одобрительно загудев, расступилась и пропустила их. - «Куда вы меня ведёте?, - голос де Ласи от ужаса срывался, - неужели вы убьёте меня? Я не Белланже.. я лично не причинил вам никакого зла!» - «Заткнись и не скули, что же случилось с твоим надутым дворянским расовым «превосходством» ? Оно преклонилось перед пикой санкюлота? Впрочем, ты всегда был труслив, как шакал... Что они тебе обещали? Воткнуть череп на пику или украсить тобой один из фонарей?, - в тоне Куаньяра не было ненависти, - я отведу тебя на безопасное расстояние от Тюильри, а дальше.. выбирай себе фонарь по вкусу в любом другом месте и без моего участия, - Куаньяр не выпускал из руки его воротник, хотя смертельно напуганный и весьма избитый де Ласи не думал вырываться. Присутствие рядом Куаньяра гарантировало его от расправы санкюлотов...