ньше месяца после жестокого убийства его брата с семьей. Де Бресси сам вызвался быть делегатом, он знал, что ни с кем иным из местных аристократов Куаньяр не станет встречаться. Злосчастное письмо незамедлительно было передано ему маркизом, убеждавшим родственника обратиться к своему другу, мэру, чтобы принять самые жестокие меры против «обнаглевших плебеев» Санлиса, а заодно уничтожить и этого «зловредного бунтовщика» и его товарищей... Дворянин нового типа, скорее интеллигент, чем феодал, он не вызывал у Куаньяра тех эмоций, какие вызывали у него собратья графа по классу. Первым делом Бресси счел необходимым выразить соболезнование по поводу смерти его родственников. Куаньяр метнул на графа холодно-недоверчивый взгляд и слегка наклонил голову: - « Разве не «сливки» местного общества к этому причастны? И первый подозреваемый ваш родственник Белланже.» Де Бресси выдержал этот жестокий упрек, не отводя глаз: - « Во всяком случае, моя совесть чиста. Я хочу поговорить с вами и не столько от имени пославших меня, но и просто как человек, месье Куаньяр. Во-первых, примите мою искреннюю благодарность, моя Луиза жива благодаря вам и вашему влиянию на местных санкюлотов, сирота с детства, она мне, как дочь...» - де Бресси через столик протянул якобинцу руку. С трудом преодолев недоверие, Куаньяр осторожно сжал её. - «Но хватит о личном, к делу. Против вас в любой момент может быть выдвинуто обвинение в опасной агитации против существующего порядка и священной особы короля, надеюсь, вы осознаете, что это крайне тяжелое обвинение», - де Бресси поднял бокал вина и сделал глоток, не отрывая глаз от бледного напряженного лица молодого собеседника. Республиканец сузил усталые темные глаза с покрасневшими белками: -«Обвиняют меня «заклятые друзья», маркиз де Белланже, виконт де Ласи и Кo, все «сливки» местного общества, - жесткий смех прервал его слова, - а впрочем на поверхности плавают не только сливки, но и дерьмо...» Граф невозмутимо поправил пышный кисейный галстук и принялся за бифштекс, по его лицу было сложно понять, что он думает: - « Знаете ли, из здешнего высшего общества я один обладаю способностью спокойно говорить с людьми подобными вам. Знаю, Белланже и другие сразу перешли бы к оскорблениям и угрозам, - Бресси прижал вилкой кусочек жареного мяса, - скажу честно, мне интересны вы и тот тип людей, который вы представляете». Встретив вопросительный взгляд красных глаз, вытер губы салфеткой и пояснил: - «Я имел в виду якобинцев. К ним я испытываю болезненное, наверное, извращенное любопытство». Куаньяр пожал плечами и убрал со лба отросшие черные волосы: - «Чем же мы отличаемся от других людей, господин граф, разве тем, что не желаем стоять перед вашим сословием на коленях, и четко знаем, чего хотим в этой жизни?» Бресси не нашелся, что ответить: - «Я процитирую слова Белланже: «Похоже на то, что вы решили изучать их, как энтомолог изучает повадки и образ жизни скорпионов», так сказал Белланже, - словно извиняясь, поправился он, - но далее он сказал следующее «вы еще убедитесь, Этьен, что они отнюдь не безобидные болтуны-идеалисты..», впрочем, я невольно отклонился от темы... Администрация делает все возможное для пресечения печатного вздора. И что же? Благодаря усилиям ваших товарищей всё напрасно! Выслушайте меня, месье Куаньяр без замечаний, если нетрудно. Я не против свободы печати, отнюдь, но то, что вы... они... пишут, это переходит разумные границы, за которыми... прямые оскорбления коронованных особ и опасные принципы, разрушающие самый институт монархии! Я не могу оставить эту деятельность без последствий...Это не угрозы... я не желаю вам зла, это честное предупреждение...Местное высшее общество и мэр настроены крайне серьезно...» - «Что ж, благодарю за честное предупреждение...А что касается болтунов-идеалистов, то, как известно, «сначала было Слово»,- бесцветно процитировал Библию Куаньяр, - но за ним следует и Дело, в этом Белланже прав, мы отнюдь не мечтатели-болтуны, но признаться, я думал, что у нас деловая встреча, а не частная беседа. Что касается семейства Белланже, то у меня о них чудесные воспоминания. Могу поделиться. Мне было 16 лет, когда Белланже с компанией «золотой молодежи» на улице Гренель загнали меня в тупик и стали забрасывать пустыми бутылками. От бутылок я еще мог уворачиваться какое-то время, но разлетающиеся о стену за моей спиной осколки посекли меня тогда сильно... молодые господа очень веселились,... июль 1782 года...» Повисло неловкое молчание. Тонкое умное лицо де Бресси стало мрачным: -«И что же было дальше?»- хотя и знал ответ собеседника наверняка. - « А что ему будет? Он же делал благое дело, учил дерзкого плебея подобающим существу низшей расы манерам, этим он занят и по сей день.. - Куаньяр мрачно и насмешливо улыбался в лицо сиятельному собеседнику: « Не выучили! Я оказался скверным учеником! За что недавно он меня осчастливил метанием бокала..Так что, это происходит не первый раз.. это можно сказать уже традиция!», - смех получился натянутым и жёстким. Наткнувшись на удивленный взгляд графа, вынужден был коротко рассказать об инциденте в особняке Белланже, умолчав, впрочем, о своем письме племяннице де Бресси, из-за которого случился скандал. Лицо де Бресси покрылось красными пятнами, он явно почувствовал стыд за выходку родственника. - «Честное слово.. у меня нет слов, настолько.. что хотелось бы извиниться вместо него. Отлично знаю его характер, высокомерен, груб и несдержан, но не до такой же степени...» И снова решил вернуться к теме, ради которой и состоялась эта встреча: - «В последнее время я перестал уже понимать, кто же у нас реальная власть? Администрация во главе с мэром Лекоком или ваш клуб во главе с вами, Куаньяр?!» Насмешливо улыбаясь, Норбер взглянул графу прямо в глаза: - «Лекок возглавляет местную администрацию, а я революцию в этом департаменте. Вы должны научиться считаться с нами, вам придется этому научиться, господин граф...» Некоторое время де Бресси молчал, откинувшись на спинку стула. - «До сих пор не понимаю, как вам удалось так надавить на Лекока, что он согласился на созыв милиции по принципу народного ополчения! Вооружить санкюлотов в текущих обстоятельствах, это настоящее безумие!» - «Отчего же? Эти люди воспользуются оружием только ради устранения беспорядков, ради общественного спасения и ни в каких иных случаях...» - «Вид длинноволосых парней с мрачными физиономиями, в красных колпаках с ружьями и пиками вряд ли способен успокоить, мало они напоминают стражей порядка...» - «Ну, это смотря по тому, какого порядка, господин граф. Учитывая мое происхождение, я и сам стопроцентный санкюлот». Де Бресси мрачно рассматривал Куаньяра и медленно произнес: - «Вы опасный и непонятный мне человек...удивительнее же то, что я не чувствую к вам ненависти и не желаю вам зла, что было бы естественно...» - «Что ж, у меня к вам также нет ненависти и желания причинить зло, господин граф, если это вас успокоит,...и тоже не знаю этому объяснения...» - «Куаньяр, от лица администрации и.. других влиятельных людей города готов уверить вас... в неприкосновенности вашего клуба, вы можете не опасаться ни арестов, ни погромов... Вам нет необходимости держать людей «под ружьем»... Баррикад на улицах, как было в Париже мы не допустим. Именно ради общественного спокойствия я уполномочен предложить вам...» - «Распустить милицию? Это невозможно. К тому же у нас нет ни малейших оснований доверять слову Лекока и представителей нашего бомонда... Вы, один из редких в своем обществе людей, которого я уважаю и чьему слову мог бы поверить. Но большинство из них не станет соблюдать слово данное простолюдинам, тем более ненавистным им якобинцам. Вспомните судьбу моего брата, как, активно, по-вашему, ищут убийц?! Или сказать по чести, вообще не ищут... А зачем? Чтобы найти одного из своих? А что касается баррикад, тут своя логика, она предельно проста, будет насилие в отношении патриотов,... в отношении простых жителей Санлиса... будут и баррикады...Вам понятна моя мысль, господин граф? Я тоже не угрожаю вам и тем, кто вас послал, я тоже предупреждаю...» Де Бресси нервно передернуло. - «Молодой человек, не надо говорить со мной в тоне Марата...», - в голосе зазвучали властные, холодные нотки. Он отчего-то чувствовал себя задетым. - «Вы читаете его газету?», - тон самого Норбера против воли стал очень резким, - если нет, то почему говорите о том, чего не понимаете?» Де Бресси решил сделать последнюю попытку: - «Куаньяр... дворянам претит подобное положение в городе, и усиливающаяся власть вашего клуба вызывает у них страх и ненависть, потребность защищаться...» - «Тем хуже для них, господин граф, пусть учатся считаться с нами. Мы не отбросы, мы не чернь, не быдло - мы представители народа Франции.» Они уже встали из-за стола, когда граф де Бресси опустил руку на плечо молодого человека: - «А теперь выслушайте меня молча. Это уже совсем личное...На днях моя племянница получила цветы и записку от... анонимного поклонника..., нет-нет, выслушайте меня молча. Я уважаю эту таинственную личность, но при случае попросил бы этого человека держаться на расстоянии от Луизы де Масийяк. Видите-ли, можно быть умным, интересным человеком, достойным уважения, но все же Луиза и .. этот господин Икс из разн