Дорога разогнулась во второй раз…
Здание все-таки было особенное! — всегда Герасим думал об этом, приближаясь к нему; высокое, с узкими длинными окнами, закрытыми толщей стеклоблоков… Любовался? Ну… Пожалуй, и любовался тоже. Вспомнил таксиста. В конце концов, — это и была та, к кому Герасим приехал!.. А позади — росла к небу железная труба, как у кочегарки.
Ограда, проходная…
В проходной, конечно, никого не оказалось.
Герасим вошел в здание и задержался у столика вахтера. Подождал; вахтер не появлялся.
Снял с вешалки белый халат, из тех, что висели с краю, набросил на плечи и двинулся по коридору.
Все кругом было как всегда.
Пластиковые полы… Счетчики… Парни навстречу в белых халатах, белых пилотках и колпаках, с дозиметрическими карандашами в нагрудных карманах…
Столбов понял, с кем надо поговорить. С того дня, когда в первый раз приезжал Герасим, немало уж прошло времени, но — Столбов не забыл, думал. И вот решил, кому звонить в министерство, с кем посоветоваться, у кого можно найти поддержку.
Пересказал подробно свой разговор с Герасимом. Крутил теперь в пальцах телефонный шнур, слушал.
— Вот и обсудили бы с этим товарищем! — раздавалось в трубке. — Очистка, безусловно, очень нужное дело. Но посмотрите, что получается. Приходите вы в магазин купить новую шину. И говорите: дорого. Конечно, дорого! Ведь третья часть — это стоимость не производства, а очистки стоков.
— Знаю, — сказал Столбов.
— Как-то все привыкли считать, что предприятия могут потреблять воды сколько им вздумается. А затем, значит, следует ставить грандиозные очистные сооружения. Люди используют пятьдесят процентов того, что берут у природы, пятьдесят процентов того, что взяли у природы, мы выбрасываем и к цене продукта добавляем тридцать процентов на очистку. Это страшное расточительство, потомки нас за это не похвалят.
— Знаю, — сказал Столбов.
— Представьте себе, в ближайшие годы мы израсходуем миллиарды рублей, чтобы построить сеть водоочистных станций по всей стране. Истратим огромные деньги, а что потом? А потом будем тратить деньги на то, чтобы эти станции эксплуатировать. Опять миллиарды рублей. А чего добьемся? Пока мы улучшаем качество очистки вдвое, пусть даже впятеро, объем сточных вод в промышленности успеет вырасти в десять — пятнадцать раз. В результате, значит, наши реки станут только грязнее, притом раза в три. С такой постановкой вопроса — конца проблеме не видно.
— Знаю, — сказал Столбов.
— Поговорите с этим молодым человеком. Радиационная очистка — это, разумеется, очень интересно. Возможно, самое то, что нам необходимо. Но как бы мы ни совершенствовали очистку, сколько бы денег ни потратили, чего бы мы с вами ни открыли — тут не решение проблемы, тут только половина дела. Требуется еще и какой-то другой технологический процесс. Принципиально новый. Вот сочетать надо эти две вещи — хорошая очистка и эффективная технология.
Столбов промолчал.
— Вот если бы они могли предложить нам еще и другой технологический принцип! Используйте этот свой контакт с академией. Давайте лечить саму болезнь, а не то, к чему она приводит. Пусть они поищут. При любой очистке яконурскую воду нам заново не сделать, так что надо бы прежде всего поберечь ее, не тратить впустую.
— Знаю, — сказал Столбов.
— Когда я был, как вы, главным инженером, мой директор, золотой человек, частенько в трудных ситуациях говорил: погоди, Володька, мы с тобой еще дождемся, наступят такие времена, пойдем мы с тобой к цистерне, плеснем в нее чуток из ведерка — и через минуту, смотришь: отходы отдельно, а наша с тобой продукция отдельно. Вот, может, как раз вам с этим товарищем и суждено! Дерзайте. Будете в министерстве — заходите, милости прошу…
Столбов переложил трубку в левую руку. Правой начал листать блокнот. Разыскивал номер телефона Герасима.
Эхо под куполом… Узкие высокие окна, те самые, закрытые стеклоблоками… Датчики на металлических штангах, похожие поэтому на микрофоны… Кран под потолком с фермами… Все кругом было как всегда.
Герасим поднимался по стальной лесенке. Самая сложная операция осталась позади; он был удовлетворен тем, как удалось ее проделать, и рад, что успел сам принять в этом участие.
Рядом поднималась Капитолина, ворчала:
— Плохой канал, никуда не годится… Давайте откажемся, будем ездить куда-нибудь в другое место. Такие деньги платим, а как работаем? Образец твой с дюарами прямо тебе на голову опускают, из канала светит…
Вышли на антресоли, стали там у перил. Смотрели, как под ними Грач и парни с реактора выдвигают шибер.