— Видишь? — спросил Герасим.
Наталья кивнула.
— Правда, похоже на волшебный замок?
Даже косички присмирели, так Наталья была заворожена осциллографом.
— Герасим, а потрогать можно?
— Можно.
Повела пальчиком по экрану. Вздохнула:
— Как у принцессы…
Потребовала:
— Дай бумагу и карандаши, я нарисую!
Герасим усадил ее к лабораторному столу.
Наталья взялась за работу…
Пришла Ляля.
— Мамочка, я вот где!
— Вижу.
— Мамочка, посмотри, что я нарисовала!
— Хорошо. Сейчас. Подожди…
Держа одну руку за спиной, Ляля подошла к Герасиму; вдруг разулыбалась — не вытерпела; достала из-за спины и протянула Герасиму оттиск.
Взял, раскрыл. Название, сто раз обсужденное; две фамилии…
— Герасим, первая у нас с тобой совместная работа! Ты не рад?
Знал, что бы должен сказать; да не получалось. Попробовал пошутить:
— Говорят, это даже больше чем брак…
Кажется, глупость; во всяком случае, некстати!
— Ты совсем не рад…
Увидел, как изменилось ее лицо; досадовал на себя.
— А я была такая счастливая…
Слезы в голосе. Что делать?
Наталья:
— Я вам сказку расскажу!
Как она это чувствует?..
— Мама, слушай! Герасим, слушай! Жила курочка Ряба… Вот…
— Что с тобой, Герасим?
— Мама, слушай! Герасим, слушай! Я же сказку рассказываю. Жила курочка Ряба…
— Герасим, что с тобой?
Слезы в глазах…
— Герасим, опять что-то с тобой случилось!
Наталья:
— Потом сказку расскажу.
Слезла со стула, подбежала.
Ляля:
— Герасим, что произошло?
Старался не отводить глаза.
— Я же вижу…
Наталья потянула его за руку: увела в угол; заставила наклониться к ней. Зашептала:
— Герасим, ты так не делай, когда у мамы хорошее настроение. Ты будь такой, когда у нее все равно плохое настроение. А то у нее было хорошее, а теперь опять плохое. Ты сейчас поговори с ней про другое что-нибудь. Она и забудет, и опять у нее станет хорошее настроение.
Ляля стояла спиной к ним, у окна, скрестив руки на груди; смотрела в окно.
Подошел, положил руку ей на плечо… Не шелохнется. Но что сказать…
— Как прошел совет?
Ляля не двинулась, но Герасим ощутил возникший в ней внутренний ток.
Знал ее…
— Очень интересно прошел. Вдовин, видимо, понимает, что до модели уже совсем недалеко. Вдруг — представь — разговор о необходимости консультаций, форсирования, да не следует ли вернуться к прежним планам, у Назарова сильные специалисты… И о Сане, разумеется… Ты сам виноват!
Ляля обернулась, не разнимая скрещенных на груди рук. Говорила уже вполне обычно.
— Герасим, к этой опасности надо отнестись очень серьезно. Все предусмотреть. Надо продумать разные варианты. Ты должен понимать, что это может решить все твое будущее…
Разняла руки.
— Герасим, надо тщательно спланировать твои ответные действия. Здесь каждая мелочь имеет значение. Если хочешь, я помогу тебе. Мое предложение: скрыть истинное состояние дел и выдать модель только когда она будет закончена. В таком случае ее уже нельзя станет отобрать. А твое мнение? Давай вместе отработаем нашу тактику…
Опять — тактику!
— Знаешь, не надо сейчас…
— Ты считаешь, это такой пустяк, что можно отложить?
— Сейчас не хочется…
— Герасим, это очень важно! Я беспокоюсь о твоих интересах!
— Наверное, важно… Не хочется.
— Хорошо, я сама все продумаю и потом обсудим.
Поправила ему волосы. Снова вгляделась в его лицо.
И снова:
— Что с тобой, Герасим? (Слезы в голосе.) Герасим, что с тобой? (Слезы в глазах.) Герасим, опять что-то случилось? (Слезы по щекам.) Я же вижу…
Ну что, что он мог сказать?
Опять Наталья — подошла, потянула его за руку…
Ляля уже была в дверях.
— Герасим! Оттиск я забираю. Наташа! Немедленно ко мне.
Хлопнула дверь…
— Ну, покажи, что ты нарисовала.