Лодка все так же покачивается на легкой ряби Даугавы.
Лигита успела одеться, только кофта осталась не застегнутой, открывая взгляду медальон.
Кристап еще раз оглядел украшение, но не повторил вопроса.
— Так я познакомилась с мужем, — закончила свой рассказ Лигита. — Когда должна была родиться Ингеборга, Ивар увез меня в Стокгольм.
— У тебя хватило сил добраться до Швеции, а для дома почему-то не нашлось, — задумчиво говорит Кристап.
— Но я же тебе только что все рассказала… — Лигита близка к раздражению. — Мне сказали, что тебя нет!
— А родина?..
— Кристап, я тогда была еле живой… Благодарна каждой теплой улыбке… Каждому доброму слову. Ты верно сказал: «Не хватило сил». Остаться было гораздо легче…
— И теперь ты хорошо живешь?
— Не могу пожаловаться — Ивар без возражений оплачивает мои расходы. И дети у меня.
— Я не о том, Гита. Я спрашиваю, счастлива ты или нет? — с грустной улыбкой допытывался Кристап.
— Ах да, я же не сказала тебе, что вот уже восемь лет как мы с мужем живем врозь. Хотя официально и не разведены. Время достаточно долгое, чтобы привыкнуть.
— Привыкнуть можно ко всему. Но ты довольна жизнью, удовлетворена? — не унимался Кристап.
Лигита пожала плечами:
— Я вернула себе душевное равновесие. А после Саласпилса это не так уж и мало. А теперь вот… — замолчала она.
— Да, теперь?
— А теперь приехала сюда как паломник. Мне уже не семнадцать лет. Кристап, в жизни настает миг, когда нужно выплакать накопившиеся слезы.
— А дорогой покойник оказывается жив, да еще задает неприятные вопросы, — усмехнулся Кристап. — Можем мы хоть на несколько минут воздержаться от разговоров о прошлом?
Лигита поднялась и, заслонившись ладонью от солнца, посмотрела на противоположный берег.
— Это не остров Доле?. Поедем туда, Кристап!
Кристап облегченно вздохнул и послушно начал орудовать доской.
Они вытянули лодку на песок и зашагали вдоль берега.
— Ты ведь не знаешь — мой отец был плотогон, — сказала Лигита, увидев уткнувшиеся в песок толстые сосновые бревна.
— На Даугаве?
— Эти вот заблудшие… На порогах плоты часто разбиваются.
Осторожно ступая по грубой сосновой коре, Лигита пошла по бревну, то и дело поглядывая вверх по течению, словно оттуда должны были показаться плоты. В ее памяти возникла до боли знакомая картина: плотогоны в высоких резиновых сапогах с шестами и стальными тросами в руках. Отец, как всегда, стоит у руля и протяжными криками отдает приказания.
— Можно попытаться их связать. — Кристап прыгнул на соседний ствол, подтянулся к бревну, на котором стояла Лигита, пробовал пододвинуть к нему третье, а потом и четвертое, но под рукой не оказалось ничего, чем можно было бы их связать. Тогда он сильным толчком решил отодвинуть стволы от берега.
— Не надо, Кристап!
Лигита качнулась и потеряла равновесие.
Но Кристап подоспел, поймал Лигиту. Какое-то время они стояли обнявшись и молча смотрели на сужавшиеся стволы, под которыми чернела глубина.
Кристап и не пытался разобраться, что с ним происходит. Он знал: достаточно трезво проанализировать свои чувства, и станет ясно, что к Лигите его тянет образ, который он в одинокие послевоенные годы выносил в своих мечтах и — зачем отпираться — ее привлекательность да сознание, что женщина, которую он держит в своих объятиях, так же, как он, думает о безвозвратно утерянных часах близости, о растраченной ласке. Думает и страшится, не зная, что ее ждет: минутное наслаждение или долгое счастье. Но разве оно еще возможно? Можно ли одним махом зачеркнуть все, что было, — сгоревшие мечты, омуты отчаяния, беспросветное тупое равнодушие, робкие всходы надежды, предчувствие любви и Аусму? Может ли давняя близость послужить фундаментом для общего будущего? Ответ следует искать только в настоящем. Только в нем. И ради него он не имеет права щадить ни себя, ни Лигиту.
— Я влюбилась в тебя уже в то утро, когда ты уговаривал меня съесть суп, — тихо сказала Лигита, стараясь заглянуть ему в глаза. — Сколько такой девчонке надо?.. А ты?
Кристап молчал.
— Ты же любил меня, Крист?.. Помнишь наши мечты о будущем…
— То будущее давно стало прошлым. Нужно хоть немного разобраться в том, кто мы теперь.
— Хочешь, я буду тебе позировать? — предложила Лигита. — Сделаешь меня еще раз, а потом сможешь сравнить.
— Портрет? — покачал головой Кристап. — Без темы он не будет звучать. А с темой… как я ее назову — «Потерянная родина»? Или прикажешь иначе: «Возвращенная родина»?..