Встаёт. Роется в шкафу, достаёт альбом.
ЖЕНЩИНА. Он тут маленький… Он тут маленький… Смотрите, какая куколка! Это я с самого детства начиная вам… Пальцы у него, такие пальцы… сам бог велел музыкантом быть А теперь него пальчики маленькие стали… детские пальчики… маленькие стали… детские пальчики… детские… маленькие…
Смотрят фотографии.
ЖЕНЩИНА. Себе сделала альбом… а то может умру… (Пауза.) А у вас действительно глаза… какие-то…у всех… голубые… светлые-светлые… светлые-светлые… светлые-светлые…
ЖЕНЩИНА. Сейчас я вам шарики достану…шарики у меня…. Куда я их дела… шарики у меня… (Ищет что-то.)
ТРЕТИЙ. А че за шарики?
ЖЕНЩИНА. Такие хорошенькие у меня были… или я куда то их потеряла…
ТРЕТИЙ. Давайте помогу…
ЖЕНЩИНА. Нет… здесь нет…шарики, шарики… вот там посмотри…
ВТОРОЙ. Что такое шарики?
ЖЕНЩИНА. Вот такие есть шарики…
ВТОРОЙ. Эти что ль… слайды что ли?
ТРЕТИЙ. Пленка?
ЖЕНЩИНА. Нет. Шарики у меня. Такие хорошенькие у меня были… шарики, шарики…
Ищет.
Молчание.
ЖЕНЩИНА (ищет). А потом, говорим…чувствуем, что к человеку надо подойти по-хорошему… говорим: «Саш!..Давай лечиться…» … «Давай, мам» …и вот я его повезла в Свердловск. Там выдержали мы с ним все… Вылежали… Он не хотел даже в сюда приезжать… и потом… вот… в январе вернулись, а в марте он…
Вдруг перестаёт искать «шарики». Садится за стол. Ест.
Все тоже едят.
Из темноты, из тёмной комнаты выходит Человек без лица. Прохаживается, вглядывается в лица.
Никто его не замечает. Едят.
ЧЕЛОВЕК. Страшно говорить… Тише… тише… тише… тише… тише… тише… тише… тише… тише… тише… страшно… страшно…
Позвонили, типа — иди в больницу, скажем тебе чего-то… Пришёл, сказали мне… что вот так и так… болен… Ну… как им сказали, что… скажи… с кем кололся… И это… Пришел, сдал анализы… Ну где-то там через месяц мне сказали, что я болею…сильно… Где-то на следующий год… в мае… поехали в Ленинград… Ну поставить стадию… Там четыре стадии… Надо было ставить стадию… Ну поставили стадию… Деньги мы пропили… в вагоне-ресторане… туда ехали… Дали две штуки… из центра… Мы их пропили… Приехали — у нас сто пятьдесят рублей на вокзале… пьяные… Доехали до больницы на такси… Смотрим, денег вообще — ноль. Полежали… Народу до хера, конечно… Лежали мы в палате. Нас было четыре человека. Один из Красно…как он…рядом с морем-то? Отдельный остров он, как бы… Ну граница… Калининград. С Калининграда, один с Одессы, один мест… ну Питерский… Ну все наркоманы, чё… Ну чего…начали мы опять колоться… Мы вдвоем с пацаном отсюда поехали… ну с другом… Не с другом… нас здесь скорефанили… в больнице… и повезли… Там прокололи все… ну все, что можно… Ну как все… Нам гуманитарную помощь давали, мы ее меняли… туда-сюда, короче… все поразъезжались и… это… с Калининграда… у него с родителями тоже отношения были плохие… он сидел тоже… Щипач был… Ну… по сумкам… И это… вот мы с ним вдвоем остались… Все разъехались… За этим родители приехали, за моим другом… ну сейча…ну не друг, а товарищ… Ну это… потом ему пришли деньги… ну все-таки выслали… с Калининграда деньги… Я говорю: «Ты езжай, а я уж как-нибудь сам тут»… Нас уже с больницы выгоняют… ну то что это… нам всего… 4–5 дней — самое большое… Денег нет… Ну там… завтра придут, завтра придут… так ничего не приходило… А с мамой у меня тоже напряженка… была… короче, деньги она не высылала… На работу я прям там… в больнице… устроился… листы подрезать… Ну за два дня заработал на билет… Мне билет купили… пожрать дали… Поехал домой… Приехал домой… потом забрали меня, сказали, что в розыске… Я говорю, что типа… у меня была эта… договоренность с прокурором, что я это… отлучусь не надолго… Говорит, делов не знаю… ну разберемся… у нас этапы по пятницам, меня забрали во вторник… и увезли… говорит, разберемся… «Ну, ладно», — говорю, — «разбирайтесь». Ну… надеялся, что меня отпустят… Приходит среда, четверг утром вызывают на этап, увозят в тюрьму…