1. Персиваль.
*
Парцифаль было его имя, но все называли его Персиваль. Никто в этом дурацком городе не мог выговорить буквы правильно, так что и он сам стал называть себя так же.
Он стоял под сосновой кроной и смотрел, как на город наступает снег. Плотная белая стена была все ближе. Скоро она разобьется о городские стены. Он был здесь, чтобы это увидеть.
По ночам в весенний прилив всегда подмораживало. Похороненные в земле котлы варили без передышки, грязь квасилась и рождала внутри себя прот, зимы больше не было и люди были счастливы.
Наверное, были.
Может и нет, он давно уже ничего не понимал в людях.
Ветер гулял в ветках усталых, кривых деревьев, ерошил ему волосы и раздражал. Где-то совсем рядом ухнул филин. Персиваль повернул голову на звук и медленно моргнул, нашаривая взглядом нахохлившуюся тень.
— Тщ, — цыкнул он.
Филин ухнул еще раз и перепрыгнул на другую ветку, затихая.
Персиваль снова повернулся лицом к лесу, оставляя на минуту город. Вслушиваясь в недовольство деревьев, он нахмурился.
Кто-то продирался через ветки, спотыкался о корни – бежал сквозь чащу, не останавливаясь.
Ветер снова налетел на Персиваля, в этот раз принося с собой кислый запах крови и сладковатую панику.
Что-то было не так.
«Послушай меня», — зашептала умирающая листва у Персиваля под ногами. Он задавил ее босой ногой, без особенной жалости, принюхиваясь. Сейчас ему было не до глупостей.
«Послушай», — настояла полумертвая трава, стелющаяся вниз по косогору. Ее игнорировать было сложнее, но Персиваль замер, сделав вид, что ничего не слышит.
«Слушай», — проскрипел древесный ствол у самого уха. Персиваль выругался сквозь зубы и хлопнул по морщинистой коре ладонью, вспугивая филина, который было успокоился.
— Помогите! Помогите, кто-нибудь, господи, пожалуйста!
Персиваль вздрогнул, отвлекаясь от своего дела, начисто забывая о запахе крови и о том, что кто—то несется прямо сейчас через лес.
Не будь шепот криком, Персиваль не услышал бы. Не знай он языка — ничего бы не понял.
Он прищурился, замирая, потом сорвался с места – забыв о траве и листве, и древесных стволах, стонущих ему в след.
Запах вел его за собой. Персиваль петлял по лесу, едва касаясь земли. Босые ноги вели его в чащу, туда, где холод сковал грязь, заморозил воду и оставил всего один звук – рваное дыхание Персиваля, в котором утонул умоляющий шепот.
С черного неба сорвались первые снежинки. Ломкие и крошечные — они впились в горячую кожу Персиваля и растворились, словно их и не было.
Еще немного — до границы убежища совсем недалеко. Воздух иссох, прилип к коже, вымораживая влагу и жизнь. Трава здесь молчала, так же как и листья.
Они давно уже умерли.
Персиваль остановился у кромки леса. Черная чаща стояла перед ним неприступной стеной, под ногами лежал снег. Он всматривался в темноту, изрешеченную ветками и колючими черными кустами. Потом шагнул вперед, осторожно, словно под ногами могут быть мины.
Мины начинались дальше, это Персиваль знал точно.
Он брел вперед – как слепой, до тех пор, пока...
— Помоги мне, — хрипло попросил у самого уха человек.
Персиваль даже не вздрогнул, покосился влево, замер посреди пути, словно наскочив на невидимый камень. Филин ухнул над головой, усмехнулся, подмигнул желтым глазом. Персиваль показал зубы, но филин не улетел – высокомерно моргнул и открыл клюв.
Земля была белая.
Снег здесь не таял, котлы остались где-то позади, там же где людская вонь и бесконечные следы их ног, которые путали Персиваля. От этого и трава, и листья, и деревья стонали и ныли ему вслед. От их воплей Персиваль и голову мог бы где-нибудь оставить.
Мог бы, да не оставил же.
Осторожно, он выбрал дорогу. Снег таял под его ступнями, оставляя за ним темные следы. Деревья расступались в стороны. Они замерзли почти насмерть и не желали иметь с Персивалем никаких дел.
Его это устраивало. Он шел до тех пор, пока не наткнулся на поваленный древесный ствол. За ним, будто уставший путник, прилегший отдохнуть, расположился скелет.
Много времени мертвец врастал в землю и покрывался мхом. Он смотрел на Персиваля тусклыми глазами. Рот его был полон земли, зубы были черные. В его груди поселилась птица, она склевала его сердце и сожрала легкие.