— За свободную торговлю, — произнес дон Антонио. — За честную свободную торговлю, которой мы с вами занимаемся уже четыре года и которая, как мне кажется, приносит удовольствие и некоторые барыши обеим заинтересованным сторонам.
— Хорошо сказано, сеньор Бенавидес, — с улыбкой заметил Коллинз. — Свободная торговля — это то, о чем втайне мечтают все купцы и плантаторы здешних мест.
Выпив, гости выдержали короткую паузу, после чего дон Антонио устремил на англичанина долгий испытующий взгляд:
— Я приехал по делу, мистер Коллинз.
— Гомиш мне передал, — ответил хозяин таверны. На лице его появилось выражение сосредоточенного внимания. — Вас снова интересуют шерстяные ткани?
— На этот раз нет. Я расширяю плантацию сахарного тростника недалеко от Баямо, и мне нужны рабочие руки.
— Рабы?
— Именно.
Коллинз выпятил нижнюю губу и начал барабанить пальцами по столу. При этом взгляд его скользил по комнате, перескакивая с предмета на предмет, пока не остановился на черном глиняном кувшине с вином.
— Вы же знаете, дон Антонио, как наши корсары и мелкие плантаторы смотрят на торговцев «живым товаром», заключающих сделки с папистами, — вздохнул он. — Вместо того чтобы содействовать налаживанию добрых отношений между Ямайкой и испанскими колониями, эти бездельники с благословения губернатора и Совета готовы вылезти из кожи вон, лишь бы между нашими нациями в этом регионе никогда не воцарялись мир и спокойствие.
— Да, понять этих людей трудно, — согласился Бенавидес-старший. — Когда монархия в вашей стране была реставрирована, и король Карл заключил мир с нашим государем, многие кастильцы на островах и материке решили, что поведение английских подданных здесь, в Вест-Индии, изменится к лучшему. Их вера в справедливость была столь велика, что, забыв об осторожности, они отправили в Порт-Ройял двадцать или тридцать судов за неграми, но вероломные набеги капитана Мингса и других разбойников заставили их усомниться в искренности англичан.
— Англичане и испанцы совершили в этих широтах слишком много взаимных жестокостей, чтобы можно было надеяться на быстрое восстановление добрососедских отношений, — заметил Коллинз. — Может, кое-кто из Совета острова, не говоря уже об официальных лицах в Лондоне, готовы хоть сейчас проголосовать за привлечение испанских частных лиц на Ямайку, только вряд ли такая политика принесет хорошие плоды. Чтобы наладить регулярную торговлю, губернатору нужно иметь под рукой пять-шесть военных кораблей. У него нет ни одного! Весь флот Ямайки — это частные боевые суда с разношерстными экипажами, состоящими из англичан, французов, голландцев, португальцев и прочих. Они признают над собой власть короля и доверяют губернатору Литтлтону, но лишь до тех пор, пока не ущемляются их интересы. Если им запретить походы против испанцев и забрать у них каперские свидетельства, эти головорезы не станут мирными торговцами, а объявят войну английской нации и, будьте уверены, найдут радушный прием у французов на Тортуге или Эспаньоле.
— Из всего сказанного я делаю вывод, что вы не сможете помочь мне в этом деле, — с хмурым видом констатировал дон Антонио, откидываясь на спинку кресла.
— Ошибаетесь, любезный друг, — усмехнулся Коллинз. — Я именно тот человек, который вам нужен.
— Рассейте же мои сомнения, сеньор Коллинз!
Англичанин объяснил, что, хотя на Ямайку легче доставить рабов, чем затем их оттуда вывезти, он знает людей, готовых участвовать в подобном деле.
— Что это за люди?
— Мои клиенты, дон Антонио, постоянные клиенты, — подчеркнул хозяин таверны, вновь наполняя чаши вином. — Сколько негров вы хотите приобрести?
— Для начала — полсотни, — отозвался испанец.
— Такое количество невольников найти будет нетрудно. Мои клиенты тесно связаны с «Королевской компанией авантюристов, торгующих в Африке». Надеюсь, вы слышали о ней?
— Нет.
— В прошлом году компания получила от короля хартию на право продажи негров в испанские колонии и сейчас озабочена лишь тем, как это право реализовать. Кстати, какую сумму вы готовы уплатить за всю партию «черной кости»?
— За одного негра я смогу заплатить сто восемьдесят — двести песо наличными.
Коллинз покачал головой и заявил, что каждый негр обойдется испанцам в двести пятьдесят песо.
Отец и сын переглянулись. «Разве я похож на дойную корову?» — подумал Бенавидес-старший. Но вслух промолвил:
— Хотелось бы услышать твое мнение, Мигель.
Бенавидес-сын пошевелил бровями и на несколько секунд задумался.