Вмиг я оказался около Вашека, однако не представлял еще, что мне делать. Захариаш взглянул на меня черными цыганскими глазами. Страха в них не было. Одно спокойное упрямство. Но в глубине их читалось что-то наподобие печали.
— Я хочу видеть небо, — настойчиво повторил он.
И я неожиданно понял, что нужно сделать:
— Воин Захариаш займет койку у окна. Свободник Раж, поменяйтесь с ним койками. Переобуйтесь, Захариаш. Перед вечерней поверкой покажете мне начищенные ботинки.
В коридоре собралась толпа во главе с Поспишилом. Он дежурил по роте. И мне стало ясно, почему он разрешил Захариашу пройти в таких ботинках в помещение.
— Хорошо, ну а теперь что? — размышлял вслух Лацо. — Мы и в дальнейшем будем ему во всем потакать?
Я начал ему доказывать, что первая уступка как раз и означает конец всем последующим. Захариаш должен чувствовать себя обязанным нам.
— Ты как будущий командир уже изучаешь психологию?
Лацо знал о том, что предлагал мне Рихта. Майор и с ним беседовал и тоже предлагал остаться в армии. В отличие от меня Ладо сразу согласился стать военным. И теперь, глядя на него, я подумал, что хорошо бы поехать в военное училище вместе с Ладо, а потом, может быть, мы попали бы в одну часть. И предложение командира я воспринимал уже совершенно в ином свете.
А действительно, что я буду делать после армии? Работать в проектном бюро или прорабом? Оставлять полюбившиеся машины мне не хотелось. Не хотелось, разумеется, и в Прагу возвращаться. Там я мог встретить Яну, идущую под руку с этим… Перед глазами вновь возникла картина, вызывавшая тоску и мучительную ревность.
Ладо о письме еще ничего не знал. Он весь день заседал в районном комитете Союза социалистической молодежи. Но вечером, когда мы встретились, мы подробно поговорили и о Захариаше, и о положении дел в роте. Я был очень рад, что у меня есть Ладо, которому можно излить душу, рассказать о самом сокровенном, ну и, конечно, о только что полученном письме.
— Ну и что ты намерен делать? — вопрошающе взглянул на меня мой друг.
Я молчал.
— Значит, ты со всем смирился… Будешь теперь всю жизнь страдать и проклинать себя? Ты, конечно, виноват и заслуживаешь наказания, но не такого же?! Разве не достаточно того, что ты сам себя казнишь? Ну, соблазнила тебя эта потаскуха, но ведь это нелепая случайность. Чувства к Яне у тебя остались прежними. А ты уже решил принести в жертву свою любовь к ней… Так, что ли?
Между тем мы подошли к зданию штаба. В окнах еще горел свет.
— Если хочешь, я пойду с тобой к командиру, — предложил Лацо.
— Я не трус! — сказал я и в одно мгновение перескочил через несколько ступенек.
В здании вокзала я неожиданно увидел Яну. Каштановые волосы, красное пальто, стройные ноги в сапожках. Но когда она обернулась, сразу стало ясно: это не Яна, а девушка ничем не похожая на нее. Боже, Яна мне уже повсюду мерещится…
Я взял такси, потому что не хотел терять ни секунды. Увольнительная у меня была только до семи утра: в понедельник ожидалась проверка из дивизии. Мы с Лацо едва выпросили ее у командира роты — Рихты там уже не было.
Из-за собственной, может быть, минутной слабости я потерял Яну и теперь должен был завоевать ее снова. А в распоряжении у меня было всего двенадцать часов. Так что приходилось поторапливаться.
Как назло, опять была суббота. Где же сегодня Яна — в магазине или дома? Я решил поехать сразу в магазин, там я смогу объясниться и с тем пижоном.
За прилавком стояла Дана. Она оставила покупателей, сразу же потащила меня в знакомую подсобку и зашептала:
— Он вчера уехал с ней на «мельницу» — так он свою дачу называет. Свадьба должна состояться на рождество. Но ведь это же невозможно, Ян. Она не будет с ним счастлива. Он почти на двадцать лет старше и страшный педант! Сначала я еще думала, что у них может что-нибудь получиться, но сейчас… Нет, нет и нет. Хотя у него и деньжата водятся, и машина и дача есть… Да и не может столь нелепо оборваться такая любовь, как ваша.
Казалось, Дана была возмущена не меньше, чем я. Это меня обрадовало. С удовлетворением отметил я и происшедшие в ней перемены — она стала будто красивее, лицо ее уже не было так намазано, как прежде.
— Дана, а где находится эта его «мельница»? Я туда поеду.
— Да, это было бы лучше всего. Укради ее! Боже мой, как все романтично! Но действительно, где же находится «мельница»? Ведь где-то в пограничной области… Подожди, я сейчас все узнаю.