* * *
Вечер набросил на город вышитое золотыми звездами покрывало, а следом в окно заглянула луна. Ее кроваво-красный силуэт взволновал Виктора, напомнив о грядущем полнолунии.
Чем ближе стрелки часов подползали к полуночи, тем быстрее двадцатисемилетний Виктор превращался в десятилетнего Витю, до жути испугавшегося покойника. Только мертвый сосед не пытался его напугать. В отличие от незваной гостьи.
Без пяти двенадцать руки тряслись так, что водка проливалась из стакана. Алкоголь не принес успокоения, и за минуту до полуночи Виктора лихорадило. Дикий ужас, поднимающийся из недр его естества, все больше завладевал рассудком, и противостоять этому парень не мог.
Но после полуночи Виктора начало отпускать. Просидев еще час, он оставил включенной настольную лампу и, не раздеваясь, лег на кровать. Закрыл глаза – и тут же провалился в сон.
Проснулся он от того, что почувствовал прикосновение к щеке чего-то мокрого. Парень вытер непонятно откуда взявшуюся влагу и открыл глаза.
Она висела в воздухе прямо над ним, скрестив руки на груди, такая же обнаженная, так же молча вперив в него безжизненный взгляд. Черные волосы развевались вокруг бледного, как сама смерть, лица. В нос Виктору снова ударил запах гнили и затхлости. По мертвенно-бледной щеке гостьи скатилась слеза, набирая цвет и превращаясь в кровь. Когда алая капля опять коснулась его лица, парень не выдержал. Он заорал от ужаса и принялся лихорадочно тереть щеку ладонями. Женщина упала прямо на него… сквозь него. Почувствовав холод мертвого тела, Виктор потерял сознание.
* * *
Он стоял перед умывальником и пытался отмыть окровавленные руки. Из зеркала над раковиной на него смотрел безвольный молодой старик. По лицу размазана кровь, а бегающие глаза будто все еще выискивают по сторонам причину ночного ужаса. Виктор кое-как справился с дрожью и умылся, но заставить себя забыть о ночном событии не получалось. Он знал, что больше не выдержит, и следующая ночь может стать последней.
Парень думал, как быть, и нашел единственный вариант: вернуться в склеп и разобраться, что он сделал не так.
Виктор обзвонил всех присутствовавших на той тусовке друзей, осторожно интересуясь их сновидениями, но проблемы были только у него. Лишь Валик, будучи «в теме», понимающе поцокал языком:
– Снова дамочка твоя наведалась? – И в ответ на тяжелый вздох друга посоветовал: – Сходил бы ты к Андрей Владимирычу, может, узнаешь чего.
Друг был прав – стоило цепляться за любую соломинку. Поэтому перед тем как наведаться на кладбище, Виктор решил расспросить о склепе местного старожила. Хотя старику было далеко за девяносто, и вполне вероятно, что разговаривать с ним уже не о чем – многие в таком возрасте забывают даже, как их зовут…
Ветхая пятиэтажка ждала своей очереди на снос. Здесь десятилетиями не было ремонта, дом и внешне-то выглядел плохо, а внутри производил совсем удручающее впечатление. Виктор как-то сразу окрестил его «кладбищем для живых».
Он поднялся на третий этаж. Звонок неприятно зажужжал, и спустя несколько секунд за дверью послышалось шарканье.
– Кто там? – прозвучал хриплый старческий голос.
– Андрей Владимирович? Вы меня не знаете, но мне очень нужна ваша помощь…
Дверь приоткрылась. За ней стоял щуплый невысокий старикан. От Виктора его отделяла цепочка.
– Я ни хрена не разобрал, что ты тут шепчешь, сынок. Что надо?
Виктор повторил, стараясь разжевывать слова. Старик снял цепочку и поманил гостя пальцем, приглашая войти.
Они пили чай за столом, накрытым вишневого цвета скатертью, с первого взгляда напомнившей Виктору о случившемся ночью. Андрей Владимирович, не перебивая, слушал гостя и хмурился.
Когда Виктор замолчал, старик произнес всего одно слово:
– Ведьма.
Виктор переваривал услышанное, ожидая продолжения. Старикан поставил чашку на стол, выудил из старинной фарфоровой конфетницы «Ромашку» и неторопливо развернул обертку.
– Вы зря это затеяли, ребята. В детстве всех привлекает кладбище, чего не скажешь о старости. Когда-то я спросил у своей бабули про эту усыпальницу, и она мне рассказала. Возможно, то лишь сказка страшная. Верить или нет – дело твое, сынок.
Ведьму звали Яна. Она была младшей дочкой семейства, схороненного на верхнем ярусе. Там покоятся ее родители, а меж ними ее бабушка по отцовской линии – потомственная чернокнижница, от нее-то и перешли умения внучке. Уже сказочно звучит, правда? Всех в склепе та бабка и схоронила: и детей, и внуков. Ее же схоронить довелось моей бабушке.