Мужчина подошел к дому Софрона и постучал в дверь. За аилом были слышны детские голоса, хозяин был в жилище один.
— Отец! – открыв дверь воскликнул Софрон от удивления.
— Здравствуй, Софрон.
— Зачем пришел? – голос Софрона помрачнел.
— Может в дом пригласишь?
Софрон сделал неохотный жест рукой и пригласил гостя зайти. Они уселись по разные стороны стола на лавки.
— Ты думал, я не узнаю про твоего сына? – начал старик.
— А что про него знать? –исподлобья взглянул Софрон на отца.
— То, что он родился колдуном. Кстати, как его зовут?
— Его зовут Янар, но тебе это ни к чему.
— Вот как раз мне и к чему. Я заберу его.
— Как это заберешь? – вскочил Софрон. Я его тебе не отдам.
— Софрон, не из-за злых намерений я хочу его забрать. Ты не обладаешь силой. Ты не сможешь с ним справится, не сможешь научить его, не удержишь его силу. Он разрушит себя, поубивает вас и все селение. Он родился в полнолуние, даже я не могу представить, какая сила кроется в нем. Ему нужно указать правильный путь, светлый. Если он повстречает не того колдуна на своем пути, для нас все закончится печально. Ему нужен учитель, наставник. Правильный учитель.
— Нет! Я не отдам его тебе! Иди прочь отсюда, – Софрон указал на дверь.
Адбай молча встал и направился к выходу.
— Софрон, я не желаю тебе зла, я хочу помочь. Когда я понадоблюсь. Ты знаешь куда прийти, - без лишних эмоций спокойным и тихим голосом сказал Адбай.
— Уходи, – Софрон закрыл глаза.
Некоторое время он стоял зажмурившись, слова отца ошарашили его. Хоть Софрон и не любил его, но все же он колдун и знает гораздо больше. Ведь Софрон старался ничего не знать о колдунах. Мысли путались в голове, в ушах стоял шум. Он и не заметил как Тана подошла к нему.
— С кем ты разговаривал? – оглядываясь вокруг спросила она.
— Приходил мой отец.
— Твой отец? Что ему нужно, – испуганно спросила Тана.
— Ему нужен Янар.
— Зачем?
— Он хочет его учить, говорит, мы с ним не справимся, когда к нему придет сила. Я прогнал его. Тана, я так не хотел, чтобы колдовство пришло к нам в дом.
Тана положила руку на плечо мужа.
— Мы справимся.
Внутри нее все тряслось. «Что за сила такая, что вообще будет, как мы будем удерживать его, а главное зачем?»
Подрастая мальчик становился смелым и выносливым не по годам. Часами он мог ходить с отцом по лесу и не уставать. Лес Янар очень любил, он стал для него вторым домом. Янар мог один уйти в лес и не потеряться. Казалось, он знал каждое дерево, он здоровался с ними, желал добрых снов.
Летом лес манил его зеленью густых деревьев, там было прохладно. Ветер шумел в макушках сосен, острые иголки резали его и он жалобно шипел от этих порезов. Особенно Янар любил лиственницы. Несмотря на нежность зеленых иголочек дерево крепкое, ничего с ним не случается. Зимой лес покрывался тяжелым снежным одеялом. Все замирало, стояла невероятная тишина. Порой Янару казалось, что он оглох в зимнем лесу, тогда он шевелил ветку или специально хрустел снегом, чтобы убедиться, что слух есть. Просто так тихо, что не по себе. А если он попадал в лес солнечным днем, то представлял, будто он в снежном замке с переливающимися разными цветами стенами.
Однажды, когда Янару было семь лет отец взял его с собой на охоту. Весь день они гоняли оленя по лесу. Когда добыча была повержена, когда отец и сын собрались забрать поживу домой, в кустах послышался шорох. Софрон насторожился.
— Тихо, Янар, тут кто-то есть, – прошипел отец.
Они оба прислушались. Шорох становился все ближе и ближе. И вот неподалеку от них, у ствола большой лиственницы показался ирбис. Он жадно посмотрел на оленя, облизнулся и перевел взгляд на людей. Софрон оцепенел, встреча с ирбисом ни к чему хорошему не приводила. Медленно он начал нащупывать ружье, ранее положенное на землю.
Зверь медленно от ствола дерева направлялся к оленю, он пригнул голову. Софрон и Янар стояли по другую сторону добычи.
— Пойдем, Янар. Медленно пятясь назад, – шептал Софрон.
Но Янар не обращал внимания на отца. Он исподлобья смотрел ирбису в глаза и не шевелился. Животное недобро глядело на мальчишку. Один прыжок и он мог вцепиться в Янара, порвать его. Софрон дернул сына за рукав рубашки, но мальчик не шелохнулся. И вдруг …