— Вы спугнули его, — возмущённым шёпотом произнёс Сюаньму и, стараясь держать эмоции под контролем, безразлично посмотрел на служанку. Шифу не разрешал злиться на людей.
— Так этих тварей можно прогнать простым шумом? — удивилась пухлая женщина и изогнула свои широкие брови.
— Маленьких и безобидных да.
— Как тварь может быть безобидной? — возразила служанка, уже переходя с шёпота на громкий тон.
Хлюп.
— Помолчите, — буркнул Сюаньму.
Хлюп. Хлюп.
Звуки доносились из покоев молодой госпожи Ли, вслед за ними появился неприятный запах.
Монах осторожно приоткрыл дверь и бесшумно вошёл внутрь, в то время как пухлая женщина закрыла рот руками, чтобы не закричать от переполнявших её эмоций, но и в стороне не осталась, а тоже с интересом и опаской заглянула. В покоях стоял полумрак, но отдельные силуэты всё равно виднелись в слабом свечении из окна: молодая госпожа Ли тоже не спала, а в ночной одежде полусидела на кровати, поджав ноги к груди и завернувшись в одеяло. После вопросительного взгляда монаха она вытянула руку и указала на деревянный комод.
Пухлая служанка наконец-то вошла в комнату с фонарём, чтобы осветить помещение, но монах сердито погрозил рукой, поэтому она смущённо вышла обратно. Сюаньму застыл на месте, стараясь не шевелиться, и даже затаил дыхание. Молодая госпожа Ли тоже не издавала ни звука и молча наблюдала, как вдруг из-под комода послышалось очередное тихое «хлюп».
Сюаньму сунул руку в ворот халата и осторожно вытащил мешок, второй крепко сжал чётки, поднял указательный палец и поднёс его к губам. В полумраке чёрные чётки засветились бледно-голубым, как и глаза монаха.
— Явись.
— Пощадите! — едва разборчиво пробулькало существо.
Из-под комода потекла слизь, вслед за которой показалась тёмная бородавчатая голова, напоминающая жабью. Неприятный запах, который Сюаньму этим днём почувствовал у ручья, с новой силой ударил в нос, теперь он походил на гниющее болото. Находись монах в лесу, предпочёл бы обойти это место стороной, но сейчас вонь исходила от существа под комодом.
Молодая госпожа Ли и по-прежнему подглядывающая служанка сморщили лицо.
— Не убивайте, — вновь забулькало существо, но полностью вылезать не спешило.
— Что ты забыл в доме наших господ? — осмелела пухлая женщина и посветила фонарём, но от его вида в ужасе выскочила в коридор, завопила и убежала.
Сейчас сюда сбежится толпа… Этого ещё не хватало.
Сюаньму ловким движением руки распахнул мешок, а из чёток выпустил энергию, которая проникла под комод, сковала слабое существо и вытянула его оттуда.
— Не убивайте, — вновь прохныкало оно перед тем, как мешок закрыли.
— Монах, — с подозрением в голосе обратилась молодая госпожа Ли, — почему ты не спросил, что нужно этой твари?
Сюаньму крепко связал плотную ткань мешка, которая начала сжиматься, и уже в халат он спрятал его совсем маленьким — словно мешочек с деньгами.
— Я и так знаю, — спокойно произнёс он. — Вода в ручье грязная, он искал чистую, как в кувшине молодой госпожи Ли.
— Вот как, — с любопытством протянула она, как в следующее мгновение в покои прибежали слуги с криками:
— Дева Ли! Дева Ли! Вы не пострадали?!
Монах вовремя отошёл в сторону — толпа людей обступила кровать молодой госпожи и засуетилась, в их числе оказалась та же пухлая служанка и Цянцян — дочь женщины, которая и привела его сюда. Сюаньму уже отошёл к выходу, но не спешил переступать порог.
— Ты спас меня, монах… — она замялась, не зная его имени. — Как тебя называть?
— Сюаньму.
— Монах Сюаньму, — улыбнулась молодая госпожа Ли. — Чем я могу отблагодарить тебя?
— Мне ничего не надо, — по привычке ответил он и сжал губы, осознав, что пришёл сюда не за этим. Но вылетевшее слово на четвёрке коней не догонишь*, не будет он же теперь просить об услуге.
* Кит. 一言既出，驷马难追 — «слово вылетело — на четверке коней не догонишь» («слово не воробей, вылетит — не поймаешь»).
На выручку ему пришла Цянцян, взгляд которой тоже светился благодарностью. Должно быть, матушка успела рассказать о нём.
— Монах Сюаньму собирается в Сонгусыль.
Молодая госпожа Ли улыбнулась и ловко спрыгнула с кровати.
— Я попрошу отца взять тебя на торговый корабль, если тебя устроит морской путь, монах Сюаньму.
Она подошла и заглянула в его глаза с интересом и… восхищением? Сюаньму ощущал в её взгляде какую-то теплоту, но не понимал, откуда та исходила.
— Буду признателен, молодая госпожа, — негромко проговорил он, поклонился и покинул комнату.
Монахов не учили общаться с людьми и уж тем более с женщинами, их небольшая группа во главе с воспитавшим его шифу лишь отлавливала нечисть и выполняла мелкие поручения. Если они находили зловещие артефакты или заброшенные храмы тёмных божеств, то сообщали о них в главный храм Цзяожи, располагавшийся в Янгуане — главном городе монахов, что в народе прозвали второй столицей Цзяожи. Серьёзными делами уже занимались высшие адепты ордена, а не простые монахи.
Сюаньму бездумно брёл по коридорам. Поскольку постелили ему возле покоев молодой госпожи и собственную комнату не выделили, деться было некуда — слишком много людей там осталось.
— Почему ты не убил меня? — вдруг раздался негромкий булькающий голос у него на груди: из того самого мешка, в которое он поместил жабеподобное существо.
— Ты ведь каппа? — спросил Сюаньму вместо ответа. — Мне говорили, что каппы вымерли.
Некоторое время вместо слов он слышал то тихое бульк-бульк, то хлюп-хлюп, затем существо всё-таки решило ответить:
— Многие погибли тогда на Чигусе, а выжившие…
Холодок пробежался по спине, а внутри всё сжалось, к душе словно прикрепили тяжёлый камень — куда крупнее того, что шифу привязывал к ученикам во время тренировок.
Каппа не успел договорить, как за спиной раздался звук шагов. Сюаньму обернулся и увидел спешившую к нему служанку Цянцян, которая тут же вежливо поклонилась и сказала:
— Дева Ли распорядилась проводить вас в покои для гостей.
Этой ночью каппа больше не издал ни звука, а монах Сюаньму не смог сомкнуть глаз, гадая, почему от упоминания Чигусы в груди всё сжималось. Он даже не знал, где находилось это место, а душа невыносимо болела.
На следующее утро сама молодая госпожа Ли в сопровождении служанки Цянцян явилась в его покои. Проснувшийся на рассвете Сюаньму уже давно не спал, а когда они вошли, пил воду из оставленного для него на ночь кувшина.
— Я провожу тебя на пристань, монах Сюаньму, — решительно заявила молодая госпожа Ли, но пока произносила его имя, щёки её вспыхнули красным. Она смущённо отвернулась.
И чем он только заслужил такое внимание?
Цянцян попыталась прийти на помощь своей госпоже сменой темы:
— Вы к нам ещё приедете, монах Сюаньму?
Почему-то и эта дева смутилась, пока называла его имя. Неужели жители города Даогу вкладывали в него какой-то особый смысл? Так звали кого-то известного?
Это имя дал ему шифу: «сюань» — «таинственный», потому что подобрал его в лесу ничего не помнившим ребёнком, а «му» — «дружественный», чтобы Сюаньму нашёл себе друзей и жил в мире и спокойствии.
— Я надеюсь вернуться в Цзяожи, когда покончу с делом.
Он никогда не покидал страны, в которой вырос в окружении монахов, поэтому и дальше собирался здесь жить, если жестокое чудовище не убьёт его в Сонгусыле. И всё же вчерашнее упоминание Чигусы не давало покоя. Он точно слышал это название раньше, но где? От кого?
— М-мы будем ждать тебя! — запнувшись, воскликнула молодая госпожа Ли и улыбнулась.
У Сюаньму не было с собой никаких вещей кроме тех, что хранились в его длинном тёмном халате, поэтому не требовалось время на сборы. Обеспокоенная дева также распорядилась, чтобы его кормили все дни пути на корабле отца, и даже дала немного денег, от которых Сюаньму пытался отказаться. Достаточно было того, что его отвезут в Сонгусыль, но упрямая молодая госпожа твёрдо стояла на своём.