— Угощайтесь, — сказала женщина и сама села рядом. — Что вы хотели узнать?
Кохаку вдруг почувствовала на себе сверлящий взгляд Рури и сама недоумевающе посмотрела на него. Она сделала что-то не так? Чего он хотел от неё? Тот судорожно вздохнул и опустил голову, и тут до неё дошло: Рури не любил разговаривать! Не с ней он не желал общаться в пути, а с людьми в целом! Поэтому, обрадовавшись, она поспешила прийти ему на помощь:
— Что вы знаете о заброшенном храме?
Женщина как-то недовольно перевела на неё взгляд, но всё равно ответила:
— Вы молодо выглядите, поэтому не знаете, но когда-то наши предки поклонялись нечисти как божествам и строили для них храмы.
Волна напряжения пробежалась по телу Кохаку, она немного свела брови и спросила:
— Какой именно нечисти?
На некоторое время повисла тишина.
— Я была в том храме лишь раз в детстве, и мне кажется, там была статуя лисы, так что лисам? Может, кому-то ещё.
Женщина пожала плечами и встала из-за стола, как только закипела вода, чтобы помешать рис.
Кохаку поднесла ко рту руку и впилась зубами в ноготь большого пальца. Лисам… Та разрушенная статуя с тремя лапами, что они видели сегодня, когда-то изображала лису. Внутри Кохаку всё сжалось, дышать стало тяжелее, но она встряхнула головой и заставила себя опустить руку. Женщина уже вернулась на место, а Кохаку приняла невозмутимое выражение лица и задала следующий вопрос:
— Вы знали убитую? Она из деревни Паллюн?
Слёзы выступили на лице хозяйки дома.
— Да, Ынха была дочерью моей соседки, — всплакнула несчастная женщина, руки её задрожали, и она замолчала не в силах говорить дальше.
— Мы можем встретиться с её матерью? — Кохаку попыталась продолжить диалог, пока Рури отмалчивался.
— Нет!
Плачущий голос сорвался на крик, но она не нуждалась в лишних вопросах и сама продолжила рассказ:
— Мать Ынхи, исчезла неделю назад, Ынха пошла её искать и пропала, а потом кто-то нашёл её изуродованное тело в заброшенном храме.
Она закрыла лицо ладонями и разрыдалась. Кохаку не могла просто смотреть на это, а поднялась и положила руки на плечи женщины, погладила её по спине, приговаривая:
— Тише, тише, мы поймаем это чудовище.
Как только рис сварился, хозяйка, всё ещё всхлипывая, поднялась, достала три плошки и наложила всем еды. Помимо риса, она также поставила на стол небольшую миску с кимчи. И не забыла поблагодарить Кохаку за то, что та успокаивала её. Кохаку заметила, что себе женщина наложила меньше всего, поэтому чувствовала себя виноватой, пока ела это. А хозяйка, наоборот, подкладывала гостям побольше.
— Ынха не заслужила такой участи, она была доброй девочкой и всегда всем помогала, — вновь всплакнула она, как вдруг раздался пискливый голосок:
— Во всём виноваты эти железяки.
Все трое, даже всё время молчавший Рури, огляделись по сторонам, пытаясь обнаружить источник. Кохаку поднялась, внимательно осматривая помещение.
— Железяки? — переспросила она, надеясь, что голос ответит, однако тот молчал.
Вдруг женщина закричала. Убедившись, что с ней всё было в порядке, Кохаку проследила за её взглядом и у мешка с рисом и скудными запасами еды заметила маленького мышонка, который шмыгнул за ящики. Шустрая Кохаку рванула за ним и успела поймать за хвост до того, как тот спрятался в норке.
— Не бойтесь, это всего лишь мышь, — поспешила она успокоить женщину, но та уже кричала:
— Уберите её, убейте!
— Не убивайте! — пискнул тот же тоненький голосок.
Держа за кончик хвостика, Кохаку вытянула перед собой другую руку и осторожно посадила мышонка на ладонь.
— Это ты сказал про железяки?
Рури поднялся из-за стола и приблизился, в его взгляде виднелся неподдельный интерес.
— Конечно, кто же ещё! — пропищал мышонок.
Кохаку вообще не понимала, как их можно убивать. Пусть они и являлись вредителями и подъедали запасы еды, но эти пушистые комочки так мило выглядели.
— Ты что-то знаешь о чудовище?
Мышонок взглянул на неё своими маленькими чёрными глазками и ответил:
— Может быть.
А женщина продолжала кричать:
— Уберите её!
Кохаку, продолжая держать хвостик, чтобы мышонок не сбежал, посмотрела на Рури и предложила:
— Давай выйдем.
Монах приподнял покрывало и пропустил Кохаку перед собой. Она улыбнулась и шагнула наружу, с интересом разглядывая мышонка, как вдруг боковым зрением заметила того, кого не ждала. Она сглотнула и резко рванула назад, врезавшись в Рури.
— Прячься, прячься, — бормотала Кохаку себе под нос, однако только подняла суматоху и привлекла к себе внимание.
— Нуна, что…
Снаружи раздался знакомый ей мужской голос, от которого ужасно захотелось проваливаться сквозь землю:
— Принцесса Юнха! Принцесса Юнха!
Глава 3
Окруженный ароматом душистых цветов, Лазурит охотится за злом
Сюаньму вздрогнул и поймал нуну за плечи, когда та со всей силы впечаталась в его грудь, едва успев высунуть нос на улицу. Почему-то разговор с хозяйкой дома, как и с большинством людей, шёл тяжело и отнимал много энергии, в то время как общаться с этой таинственной девой оказалось легко и естественно.
До слуха Сюаньму донёсся мужской голос, кричавший:
— Принцесса Юнха! Принцесса Юнха!
Он слышал, как кто-то побежал в их сторону.
Раз девушка не представилась сама, то Сюаньму и не пытался узнать её имени, хотя и не понимал, что означало слово «нуна». Её друзья из лавки тоже так обращались к ней — значит, что-то нормальное в этой стране.
До последнего Сюаньму надеялся, что человек зайдёт в какой-нибудь другой дом, а не к ним: не хотелось тратить время на объяснения. Но уже через мгновение пухлый юноша в зелёной одежде и с чёрным головным убором в виде ступеньки приподнял покрывало и уставился на нуну, прятавшуюся за спиной монаха.
— Принцесса Юнха, мы так переживали! — захныкал юноша и сложил руки перед собой, пряча ладони в рукава.
— Евнух Квон, зачем ты меня нашёл! — На удивление, голос нуны тоже стал наигранно расстроенным. А может, и по-настоящему. Сюаньму уже ничего не понимал. Не стоило ему общаться с этой женщиной, не хватало ещё в политические разборки ввязываться. Ладно, если бы она была простой горожанкой, а эта взяла и оказалась принцессой Сонгусыля!
— Принцесса Юнха, — вновь обратился к ней евнух Квон, а она спряталась за другим плечом Сюаньму, — вернитесь со мной во дворец, умоляю.
— Вернитесь с ним, принцесса Юнха, — твёрдо повторил монах, однако последние слова он как будто выплюнул, словно обиделся. А думал, что владел своими эмоциями.
Он тут же нахмурился, стараясь взять над собой контроль. Сюаньму не понимал, что сейчас чувствовал, но и не хотел делиться этим с окружающими — и без того испытывал неловкость.
Нуна перестала прятаться за его спиной и сделала шаг вперёд, их взгляды пересеклись. В янтарных глазах застыли испуг и сожаление — Сюаньму и раньше замечал подобные эмоции у людей, которым они с монахами помогали с поимкой нечисти, но не понимал, что сейчас расстроило эту таинственную деву. Она вся состояла из множества загадок, на которые он не знал ответов.
Её губы дрожали. Она приоткрыла рот, как будто собиралась что-то сказать, но не издала ни звука.
— Принцесса Юнха! — вновь вмешался евнух Квон.
Сюаньму не считал необходимым повторять «вернитесь» и продолжал смотреть в янтарные глаза, в которых вдруг мелькнула совершенно иная эмоция, не похожая на сожаление или раскаяние.
— Кто тебя просил искать меня?! — вдруг сердито выпалила нуна и смирила евнуха недовольным взглядом. Она чуть не сжала руки в кулаки, но из-за писка мышонка пересадила грызуна себе на плечо, чтобы не причинить ему боль. — Я разберусь с этим лучше, чем кто-либо другой, а теперь возвращайся во дворец, евнух Квон.
Не теряя больше времени на разговоры, она обошла Сюаньму и выбежала из домика, но и он на месте не оставался, а вышел следом. Только шустрая нуна уже ускакала на несколько чжанов* вперёд. Сюаньму вздохнул. Он не горел желанием тратить энергию зазря, но другого выбора не оставалось: кровожадное чудовище могло прятаться за соседним деревом, и нуне грозила опасность. Поэтому побежал следом.