— Куда-то спешишь, птенчик?
От неожиданности она вскрикнула, непонятная хрупкая магия птицы лопнула, осыпавшись со вмиг поникших перьев тёплыми жёлтыми искрами. Фелиша за что-то зацепилась, хлопнулась носом в болото. Прямо к ногам странного заросшего тиной, раздутого как прошлогодний утопленник типа. Тип высунул синий язык, облизал отсутствующие губы. Пахнуло приторно-трупным запашком.
— Пасть закрой, а то надышишься, — почти дружелюбно посоветовал он, заметив, как янтарные глаза девчонки медленно собрались в кучку.
— Сам закрой пасть и медленно отойди от него, — тихо с затаённой угрозой попросил голос Гельхена. Сам он появился не сразу — сначала из-за туманной завесы проявился тусклый меч, напряжённо замерший у предполагаемого горла тинистого, потом холодным блеском засветились вмиг потемневшие глаза с яркой золотой короной вокруг лихорадочно расширившихся зрачков, а уже потом обнаружился и сам их обладатель, вокруг которого нарезал круги его верный птах.
Неизвестный тип оскалился. Что они говорили друг другу потом, обсуждаемая уже не слышала — какая-то коряга незаметно обмотала лодыжки принцессы и подло дёрнула в туман. Костлявые ручонки кикиморы сноровисто закинули на руки тонкий жгут из лиан, а берегиня, судя по потрёпанности и общипанности — давешняя королевка, со мстительным удовлетворением запихала в рот очередной кусок коры. Потом тухлая вода ударила Фелише в лицо, она запоздало поняла, что могла бы и побороться за свою жизнь, но не успела: болотная жижа хлюпнула, с благодарностью поглотив брошенную в бочаг жертву. Вода влилась в рот и нос. Мерзко защипало в горле. Фелиша забилась, не соображая вверх она подымается или опускается вниз. Прошло бесконечно долгое время, а, может, всего одна секунда, чьи-то сильные пальцы вцепились в волосы, дёрнули на себя.
Поляна оказалась незнакомой. Возможно потому, что обрыдший туман наконец отступил за деревья, явив миру каменную глыбу со сбритой макушкой. На глыбе была грубо накарябана дикая рожа. Вокруг плотненько разместились всевозможные обитатели "глубинки" от болотных огоньков, до выплывших ради такого дела утопленников. Все они молча смотрели на Фелишу. И на того, кто вытащил её из воды. Пахнуло знакомым трупным ароматом.
— Я же предупреждал про пасть, — добродушно напомнил тинник. — Только закричи, — лапы его бегло пробежались по зацепеневшей Фелише. — Где кулон?
— К-какой?
— Наверняка янтарный. Слеза дракона. Где он?
— Нет у меня.
Её подняли на руки и почти бережно отконвоировали к камню, оказавшемуся алтарём. Бухнули сверху, профессионально подцепили когтем путы на запястьях, а четыре болотника заросшего вида тут же растянули девчонку за руки и ноги, не давая пошевелиться. Да она и не шевелилась, выплюнула деревяшку и заорала.
— Чего орёшь? Не у тебя, так не у тебя, у второго заберём, — тинник отшатнулся, но тут же справился с эмоциями, прикрыл тухлой лапой орущий рот, а когтями второй чиркнул по рубахе, распоров ткань до самой груди, неосторожно оставив на животе длинную тонкую царапину. Неглубокую, но кровь струйками зазмеилась по телу, промочив ткань на боках и плюхнув на алтарь. Камень явственно вздрогнул, по толпе нечисти пробежал дружный вздох, кто-то облизнулся. Фелиша плюнула на чистоплюйность, которой всё равно никогда не страдала, и тяпнула лапу.