— Гад, я даж-ше с-среагировать не ус-спел…
— А? — наёмник сморгнул недавние события, рассеянно охлопывая себя по карманам и тайникам в поисках пропавшего кинжала, вспоминая, о чём только что бурчал дракон.
— Говорю, Оникс-с на с-спину с-слетел, я и с-сгруппироватьс-ся толком не с-смог. С-скотина.
Гельхен тихо хмыкнул, дракон сверкнул налившимися огнём глазами. Тепла и света, которые раньше разглядела Фелиша, как не бывало.
— А с-сам-то чего припёрс-ся? С-сколько помню, раньше ты встречи не ис-скал, да и я ещё с-соскучитьс-ся не ус-спел.
— Её привёл, разве не ясно?
Золотая спина затряслась от едва сдерживаемого смеха.
— Вс-сё ещё пытаешьс-ся управлять с-событиями, человечес-ский наёмник? Теперь ты с-заложник обс-стоятелс-ств и не уподобляйс-ся богам, Гельхен, хотя бы меня не с-смеши.
Гельхен сжал кулаки. Дракон это заметил, чуть потянулся, словно кошка, и наёмник заскользил по вмиг сгладившейся чешуе.
— Э-э, нет, дружок, не глупи. В прош-шлый раз я тебя не отметелил только в память о Ней. Ещё раз ощериш-шься — клычата выбью.
— Снижайся давай, у тебя крылья дрожат. Да и Фелль…лиша замёрзла.
Дракон заложил вираж, блеснув на солнце глянцевым боком.
Кинжал так и не нашёлся.
8. ВАСИЛИСКИ И ЛЕГЕНДЫ
Фелиша открыла глаза. Дракон, свернувшись клубком, укутал её своим телом, мерно дыша на принцессу, согревая и оберегая. Но стоило ей пошевелиться, тут же открыл глаза. Правда не отстранился, скорей даже придвинул морду вплотную.
— Добрый вечер, соня.
Принцесса хмуро зевнула, отпихнула морду ящера (сказать по правде, если бы он не поддался, девчонка могла бы пыхтеть до скончания веков) и выбралась наружу. Холодный воздух неприятно щекотнул по щиколоткам. Ветер прошёл по холму, на котором расположился дракон, и затерялся в малиннике, разбившись на десятки шепчущихся голосов. Где-то внизу, уже скрытый надвинувшимся мраком, журчал ручей. С единственного дуба медленно осыпались листья, шелестя иссушенными телами — не выдержали яростного дыхания рассерженного дракона, решившего плюнуть в неповинное дерево, чем испепелить ненавистную фигуру давнего знакомого.
— Есть хочешь?
Девушка гордо фыркнула и ушла к журчащему ручью, предпочитая не слушать урчание в животе.
— Слушай, ну чего ты дуешься? — морда проломилась через кусты, едва не столкнув принцессу в воду. — Хочешь, я Гельхена пошамкаю немножко, может хоть тогда перестанешь с кислой миной ходить?
— Не смешно, — буркнула принцесса, брызгая студёной водой в лицо.
— А я и не смеюсь. Этот человечишка мне хуже горькой редьки надоел и мне почему-то кажется, что тебе иногда самой хочется его придушить.
— Колупался в моих чувствах? — не оборачиваясь спросила девушка, но дракон усмехнулся — умываться она перестала, вода просачивалась через пальцы.
— Незачем. Хватает и того, что для тебя я говорю его голосом. А судя по нему, его это событие ничуть не трогает.
Вода брызнула во все стороны. В глазах непривычно защипало.
— Где мы и где черти носят самого Гельхена?
— Не бойся, к сожалению, он никуда не денется. Во всяком случае, пока, — задумчиво прошелестел дракон. — Тут недалеко есть деревушка на пять дворов и твой герой решил разжиться чем-нибудь съедобным. Нам лучше подождать его здесь — незачем светиться раньше времени, Мортемир и так всюду вынюхивает, не хватало ещё по собственному почину к нему на огонёк заглянуть.
— Съедобным? У нас же ни копейки в кармане, — она всё-таки оглянулась, но слёз дракон так и не увидел, хотя мог поклясться, что ещё полминуты назад янтарные глаза пекло от них — в ноздрях нестерпимо щипало от солёной воды. Нет — сухие, внимательные и уже не такие янтарные, как несколько часов назад: потемнели, но не настолько, чтоб спутать с огнём фениксов.
— Он же наёмник, вот пусть и вспоминает, как это — наниматься на работу, топориком помашет, хрюшку какую разделать поможет, хе-хе…
Принцесса недоумённо подняла брови.
— Не обращай внимания, — золотая голова уползла обратно за малинник. Фелиша фыркнула. Плюнула в сторону исчезнувшего собеседника и, перепрыгнув неширокий ручеёк, ушла с холма, сшибая ногами редкие травинки. Говорить с чешуйчатым гадом она не хотела, как и вообще дышать с ним одним воздухом.
"Феникс и дракон — единое целое, две части одного организма. Боль одного — общая боль, страх — единый для обоих, ненависть, страсть", — значит не наврал урод, писал, не ужаленный музой, а собрав неопровержимые доказательства. Хотя, это же вроде как палка о двух концах, а она так и не получила доступ к чувствам дракона.