Осмелев, Марина коснулась рукою одного из поводьев. Кортес показал ей, как повернуть коня. Они поскакали назад.
Все индейские пленницы вышли из своих шалашей. Они с ужасом смотрели на Марину: она не боялась ни белых людей, ни морских чудовищ. Она сама ездила на них!..
Кортес подскакал к шалашу Альварадо. Педро помог Марине сойти. Но она смотрела не на него. Марина смотрела на Кортеса. В глазах у нее были восхищение и покорность.
— Сеньор! — сказала Марина, обращаясь к Кортесу. — Сеньор!..
На этот раз она произнесла испанское слово правильно.
— Эта девушка мне заменит и Мельчорехо, и помешанного Агиляра! — сказал Кортес в тот же вечер старшему Альварадо. — Возьмите себе в пажи, дон Педро, любую из наших пленниц, — Марина нужна мне. Она будет у меня переводчицей.
Педро Альварадо ничего не ответил. Он много пил за ужином и был мрачен, так мрачен, каким его никогда не видели братья.
Еще мрачнее был Ортегилья: он ревновал Кортеса к Марине.
Марина очень быстро поняла, как надо подавать вино и воду, как стелить походную постель сеньору. Она служила ему беспрекословно, точно родилась пажом.
Ортегилья ушел и сел на пороге палатки, обняв пушистую шею Леонсико.
— Сеньор и так со мной неласков, Леонсико! — пожаловался мальчик. — Теперь я ему и вовсе стану не нужен.
Пес сочувственно помахал хвостом.
В палатке отужинали. Паблико видел, как сеньор Кортес усадил Марину за походный столик напротив себя. Начинался урок испанского языка.
— «Палатка»! — сказал Кортес и показал на шелковые стены палатки.
— Палатка! — повторила Марина.
— Стол! — Кортес показал на стол.
— Стол! — повторила Марина.
— «Конь», «Индеец», «Солдат», — учил Кортес Марину. — «Битва». Скажи: «битва», Марина.
Битва! — повторила Марина.
— «Победа»! — учил Кортес. — Это — слово надо знать, Марина. «Победа»!..
— «Победа»! — повторила пленница.
Глава восемнадцатая
ТЕУХТЛИТЛ
Ночью поднялся ветер, и утром солдаты не узнали берега: песчаные холмы изменили очертания: они точно сдвинулись и поползли под напором северного ветра. Колья шалашей повырывало ветром из земли, пришлось почти все строить заново.
К полудню стали показываться индейцы. Они выходили по двое, по трое из дальнего леска и смотрели издали, как белые люди строят свои временные дома. Потом, осмелев, стали подходить ближе. Держали себя миролюбиво, предлагали маниоку, дыни, маисовые лепешки. Некоторые даже подошли совсем близко и помогли вбивать колья в землю.
Индейцы сообщили, что о приходе белых людей уже знают по всему берегу и что на следующий день к вождю белых прибудет Теухтлитл, здешний правитель, поставленный над ними самим великим Монтесумой.
Наутро палатку Кортеса разубрали флагами, приготовили сласти. Было воскресенье — первый день пасхи. Солдатам дали по неполной кружке вина, на обед наловили с лодок свежей рыбы.
Скоро за ближней рощей показалась длинная процессия. Носильщики несли подарки, впереди под руки вели самого Теухтлитла.
Он был маленького роста, молодой, круглолицый. На голове у него был сложный убор из черных и белых перьев.
Теухтлитл сел на полу в палатке Кортеса. Он первый начал разговор.
— Кто ты и откуда прибыл в нашу страну? — спросил Теухтлитл.
— Из Кастилии, далекой страны за океаном, — сказал Кортес. — Я — только подданный моего государя, а мой государь, Карлос, — самый могущественный монарх в мире.
Когда в двойном переводе Агиляра и Марины эти слова дошли, до сознания Теухтлитла, тот удивленно поднял брови.
— Разве есть на земле государь более могущественный, чем мой властитель, великий Монтесума? — спросил Теухтлитл.
Кортес велел подать ему вина.
— Мой государь, — вежливо сказал Кортес, — приказал мне передать от него подарки твоему государю, в знак доброго его расположения.
Теухтлитл кивнул.
— Я передам моему властителю пожелание твоего государя, — сказал Теухтлитл.
— Мой государь просил меня лично свидеться с твоим повелителем, — сказал Кортес.
Теухтлитл заерзал на своем ковре:
— Ты всего лишь два дня в нашей стране, а уже хочешь видеть Монтесуму! — сказал Теухтлитл.
— Когда можно будет увидеть твоего государя? — все так же настойчиво спросил Кортес.
— Я спрошу у него самого, — неуверенно сказал Теухтлитл. — Я пошлю к великому Монтесуме посланцев.