От этого «величайший обман со времён Чингисхана» спина Гитлера стала ещё круглее, дрожь в руках усилилась, лицо побледнело и опухло. Генерал-полковник Гудериан не испытывал радости, лишь жалость к «величайшему фюреру всех времён».
На карту поставлена судьба Германии.
Шесть миллионов русских солдат замахнулись для ответного удара.
В Кёнигсберге шли лихорадочные сборы.
Началась большая, на этот раз официально организованная эвакуация населения. Пробил час для Военно-морского флота. Возглавлявший высшее морское командование «Ост» генерал-адмирал Кумметц принял на себя руководство транспортировкой беженцев, несмотря на то, что гауляйтер Кох любой транспорт на запад называл предательством фюрера. Все торговые суда, пароходы, плавучие транспортные средства, лодки и баржи, которые могли быть использованы, получили приказ прибыть в Кёнигсберг.
Даже пассажирские пароходы, которые до этого использовались под жилье, и военные корабли всех рангов прибыли из портов Пиллау, Данциг, Гдинген и Кольберг, чтобы принять на борт сотни тысяч беженцев и спасти их. Двадцать четыре флотилии и триста пятьдесят малых военных кораблей под командованием контр-адмирала Бутова конвоировали переполненные пассажирские и торговые суда. Те, кто не получил место на судне, тащились по дороге, образуя нескончаемую вереницу из людей и машин, в зиму, в мороз, который не щадил никого, ведь ночевать приходилось под открытым небом, со скудным питанием, под артиллерийским огнём СССР, под пулями и бомбами низко летящих самолётов. Танки, грузовики, орудия или машины с пехотой, брошенные в сужающуюся горловину фронта, спешили в Кёнигсберг или из него, вытесняя людей в придорожные канавы или в поле.
Гауляйтер Кох беспокоился лишь о «своей» Янтарной комнате. Прежде всего он был занят подготовкой к собственному бегству, а освобождение Восточной Пруссии, потеря своей вотчины на Украине, непрерывное продвижение Красной Армии, потеря людей и танков, казалось, не имели для него значения, ведь из глубины страны на фронт всё ещё бросались новые резервы.
— Куда, гауляйтер? — спросил доктор Финдлиг. — Куда мы ещё можем поехать? Если русские продвинутся дальше, нам будет отрезан путь на запад!
— Ставка фюрера переехала! Она теперь в Берлине. Я не могу связаться ни с фюрером, ни с Борманом. Финдлинг, у нас нет другого выхода, кроме как вывезти сокровища без приказа фюрера! Сначала в Тюрингию.
В тот же день Кох изменил свой план. Он сообщил Финдлингу по телефону, что намерен отправить сокровища не в Тюрингию, а в Захсен, в Ваксельбург под Рохлицем и в крепость Крибштайн. Гауляйтер Мучман уже подготовил там место. В их распоряжении триста квадратных метров хорошо проветриваемого и защищённого от бомб подвального помещения.
— Как ваши дела? — спросил Кох.
— Хорошо, гауляйтер. Сегодня вечером мы будем готовы. Мы изготовили двадцать пять больших ящиков. Этим занимались десять человек под руководством столяра Манна и слесаря Вайса. Поработали очень хорошо. Более крепких ящиков не сыскать. Настенные панели, головки, гирлянды, карнизы и цоколи защищены от тряски и закутаны в одеяла, подушки и перины. Ящики уже стоят во дворе замка. Ночью уложим картины, иконы и библиотеку царя Петра. Утром будем готовы к отъезду. Если не будет нового воздушного налёта...
— Транспортная команда тоже готова. — Кох энергично запыхтел. — Но я никак не могу связаться с фюрером, и Бормана не застать в партийной канцелярии. Но вы, Финдлинг, не бойтесь… я ежечасно получаю сообщения с фронта. Мы не даём возможности русским продвигаться на Кёнигберг…
— …но нам всё сложнее спасти Янтарную комнату.
Вахтер почти полностью освободил свою квартиру в подвале, оставив лишь кровать. Для него было само собой разумеющимся, что он будет сопровождать транспорт, куда бы тот не поехал. Доктора Финдлинга вот уже восьмой день как зачислили в ополчение, он носил старую военную форму, но оружия ему не выдали. Ходила такая шутка: «Кто такой ополченец? Это три человека, один носит стальную каску, другой — ремень, а третий — фаустпатрон». По всей видимости, доктор останется в Кёнигсберге, как и гауляйтер Кох, до последнего человека…
С собой Вахтер взял только самое необходимое: два костюма, бельё, туфли, рубашки и складную икону в кожаном футляре, обшитым внутри бархатом. В последние ночи он ложился в кровать не раздеваясь, в любой момент готовый к отъезду.
Военные госпитали и больницы Кёнигсберга были заполнены ранеными. Рассказы солдат о фронте соответствовало тому, что Сильвия по радио передавала в Швецию, и чего не было в сообщениях вермахта. Войска маршала Черняховского на широком участке фронта преодолели немецкую линию обороны. Оборона Третьей немецкой танковой армии, в одиночку противостоящей шести советским армиям, которые находились в лучшем состоянии и имели превосходное обеспечение, была во многих местах разорвана.