— Улететь назад в Ленинград?
— Да, как можно быстрее.
Вахтер долго смотрела на сына и на Яблонскую, с грустью покачал головой и вышел из комнаты. В своей спальне он сел на кровать, раскрыл створки походной иконки, поставил триптих на колени и провёл указательным пальцем по фигуре благословляющего Христа.
— Господи, не оставляй меня, — тихо произнёс он. — Я должен исполнить свой долг. Испытай меня еще раз.
По чистой случайности Фридрих Зильберман в день выписки из больницы прочитал газету «Нью-Йорк таймс», в которой появилось объявление о розыске. Уже через час после его возвращения в свою квартиру в Вюрцбурге в дверь позвонили, и, открыв дверь, он увидел майора и капитана американской армии.
— Заходите! — сказал Зильберман и посторонился.
С первого взгляда он понял, что это люди из секретной службы. Он слишком долго сам так служил и умел определять это с первого взгляда.
Майор и капитан вошли в квартиру, даже не представившись, хотя могли бы назвать по крайней мере фальшивые имена.
— Я рад, что вы зашли, — дружелюбно начал Зильберман. — Виски? Нет? Есть настоящий бурбон. Нет? Садитесь, пожалуйста. Позвольте мне самому угадать, зачем вы пришли: хотите извиниться от имени своей организации. Правильно? Я только не знаю, какой… УСС или ЦРУ? Всё время в эти недели я спрашивал себя: почему только ножевые ранения? Почему не воткнуть нож точно в сердце или не пустить пулю между глаз? В моё время работали чище.
— Не знаю, Фред, о чём вы говорите, — равнодушно ответил майор. Слова Зильбермана не произвели на него никакого впечатления. — Об этом нападении мы услышали от вас и пришли потому, что по-прежнему считаем вас своим. Мы хотим вам помочь.
— Очень трогательная забота УСС. — Зильберман налил себе бурбон. — Как вы хотите мне помочь?
— Прежде всего советом: возвращайтесь в Штаты.
— Я работаю доцентом в Вюрцбурге и прекрасно себя здесь чувствую.
— Зачем говорить глупости, Фред. — Капитан решительно подался вперёд. — Мы точно знаем, чем вы здесь, в Германии, занимаетесь.
— Конечно, это ваша работа.
— Разве не так?
— Так. Может, вам известно, где Янтарная комната?
— Не будем говорить об этом здесь, Фред, — сердито буркнул майор. — Правительство хотело бы прекратить слухи о том, что американские войска в 1945 году разворовывали художественные ценности, как сороки. Об этом снова и снова пишет немецкая и международная пресса. Мы выглядим хуже русских! Вот, прочтите на досуге, здесь пишут о нацистских сокровищах, которые мы забрали. — глотнул бурбона. — Если вы, Фред, продолжите суету вокруг Янтарной комнаты, слухи никогда не прекратятся.
— Никакой суеты не будет, я буду искать бесшумно.
— Предположим, вы обнаружите Янтарную комнату.
— Это был бы мой триумф.
— Что тогда? Тогда вы начнёте кричать об этом так громко, что рухнут стены. Причем вно есть Вашингтоне! Фред, мы изучили ваше сообщение от 1945 года. После этого все двадцать ящиков вместе с тремя грузовиками и тремя солдатами исчезли. Ответственность лежала на нас.
— Совершенно верно. Я тогда посчитал это личным поражением и теперь хочу вычеркнуть его из моей жизни. Это нетрудно понять.
— Конечно, Фред, но с тех пор времена и политика значительно изменились. Восток — это большой, грязный мужик, а мы должны быть чистыми, очень чистыми. Безобразное пятно из-за грабежа художественных ценностей должно исчезнуть, Фред. Не делайте его ещё больше… это просьба. — Майор откинулся на спинку кресла. — Фред, вы работаете доцентом в Вюрцбурге. Профессура в Принстоне вас не заинтересует?
— Нет. И зовут меня не Фред Сильверман, а Фридрих Зильберман. Я снова стал немцем. Моя семья погибла в концлагере, а я сумел выбраться. Теперь я вернулся, потому что вопреки всему тоскую по родине. Оставьте меня в покое, господа, не преследуйте больше. Нас достаточно преследовали, как немецких евреев, а теперь я наконец-то вернулся домой. Так оставьте меня в покое!
На этом дискуссия закончилась, тема беседа исчерпала себя. Майор и капитан встали, надели фуражки и после дружественного «Подумайте над этим, Фред!» покинули квартиру.
Зильберман вернулся в комнату, снова налил себе виски, поскольку майор всё выпил, развернул «Нью-Йорк таймс» и начал искать статью о вывозе американцами художественных ценностей. Перелистывая газету, уголком глаза он заметил объявление в рамке и остановился — ему показалось, что он видит своё имя — пролистал назад и прочитал текст. «Это я, — подумал он, немного удивлённо, немного испуганно. — Да, это я! Кто-то меня ищет. Агент? Или это ловушка? Решать тебе, Фред — ехать туда или забыть про объявление?»