— Это плохая шутка, Фридрих Вильгельм!
— Никаких шуток. Я вам её дарю.
— Я не могу принять такой подарок. — Царь выглядел озадаченным, что случалось с ним нечасто. Он всегда был первым, лучшим, самым умным и смелым, всё умеющим и неотразимым. — Нет, я не могу. Это неповторимый шедевр...
— Передняя Померания для меня ценнее и важнее. — Король ударил тростью по кнопке бриджей. — Я прикажу её разобрать и доставить на границу, в Мемель. Там её смогут забрать ваши люди.
— Это так неожиданно, друг мой. — Пётр подбежал к Фридриху Вильгельму, хотел его обнять и поцеловать, но король, вспомнив о медвежьей силе царя, не имел желания получить несколько сломанных рёбер после этих объятий. Поэтому он выронил буковую трость и наклонился за ней. Этим он элегантно избежал болезненных объятий, а когда выпрямился, то порыв нежной благодарности Петра уже прошёл.
— Пойдёмте за стол! — сказал король и покачал тростью. — Если токайское ещё не подали, я научу эту каналью бегать!
— Что подадут на стол? — спросил царь.
— Не знаю. Это забота королевы. У моей Фикхен хороший вкус.
— Я довольствуюсь малым. Щи, каша, холодное жаркое с солёными огурцами, немного овощей, но на десерт никакого сладкого, это вредно для желудка. Можно фрукты и лимбургский сыр.
— Этого у нас нет, — рассмеялся Фридрих Вильгельм. — Иначе я пришлось бы наказать моего повара. Как мы с вами похожи, Пётр. Для меня кружка пива тоже лучше французского шампанского. И на деревянной табуретке я сижу охотнее, чем на подушке. Моей заднице всё равно.
Царь последовал за королём и в дверях остановился. Долгим, сияющим взглядом он посмотрел на отливающие золотом стены Янтарной комнаты.
— Теперь она действительно принадлежит мне? — спросил он, как ребёнок, получивший неожиданный подарок.
— Поступайте с ней, как пожелаете.
— Непостижимо. Я никогда этого не забуду, Фридрих Вильгельм.
— Не забудьте о Передней Померании, она мне дороже сотни Янтарных комнат, Пётр.
Они покинули угловую комнату и спустились в большой зал, где их ждали гости, приглашённые на праздничный обед. На лестнице король остановился и дёрнул царя за рукав.
— Там стоит одна женщина, от которой у меня мурашки по коже! — сказал он. — Посмотрите на эту полную ожидания красавицу. Вы уже чмокаете в предвкушении удовольствия. Кто она?
Взгляд Фридриха Вильгельма остановился на даме с глубоким декольте и пышным бюстом, в длинном завитом парке и сверкающем шёлковом платье. Она стояла рядом с князем Нетяевым. Фридрих показал на неё пальцем, и все посмотрели на красавицу. Царь широко улыбнулся, его усы заплясали над верхней губой.
— Это Наталья Емельяновна, — сказал он непринуждённо. — Моя фаворитка во время поездок. Я знаю, что вы об этом думаете, кузен, но не только желудок тоскует о еде и напитках, не только душа ищет интересную беседу, но и у сердца есть свои требования. В постели Наталья просто огонь.
— Мой отец сошёл бы с ума. — Король грузно шагнул на последнюю ступеньку лестницы. — Я разрешаю вашей Наталье сидеть за моим столом, раз она вас сопровождает.
Начался праздничный обед, о котором в берлинском дворце помнили ещё долго.
Царь сел справа, рядом с Софией Доротеей, фаворитка Наталья — слева от него, а король должен был сесть рядом с ней. Но Фридрих Вильгельм изменил порядок, занял стул рядом с Фикхен, а графу фон Булову приказал сесть с «белыми шарами», как он назвал декольте Газенковой. Как на эту замену отреагирует Пётр, ему было безразлично.
Он был хозяином дома, а дом короля Пруссии — обитель нравственности, без девиц лёгкого поведения, без любителей мальчиков и скользких подхалимов. Рядом с Фикхен, на подушках сидел кронпринц Фридрих, чтобы он мог видеть уставленный яствами стол. Вдоль стен выстроились лакеи, в глубине зала оркестр тихо играл музыку Генделя, Скарлатти и Шютца. При дворе знали, что на официальных обедах царь любит музыкальное сопровождение.
Пётр I имел прекрасный аппетит. Как и ожидалось, он мог не обратить внимания на салфетку из тонкого шелка, с ножом и вилкой обращался очень неловко, пролил соус и облизывал пальцы. Когда на его жилет брызнул сок из жаркого, он не смутился, а просто потер его большим пальцем и сунул палец в рот.
— Превосходный вкус, мадам, — сказал он Софии Доротее. — Фазан нежный, как женская грудь. Откусишь и чувствуешь во рту блаженство.
Он произнёс это так громко, что услышали все сидящие за столом. Принцесса Вильгельмина опустила голову и захихикала. Она сидела достаточно далеко от отца, иначе Фридрих Вильгельм ударил бы её через стол тростью.